Воспитание и обучение в Древнерусском государстве ХI-XV вв

создания кириллицы.

Таким образом, в цитадели русского православия - Киево-Печерской лавре

смотрели на вещи ясно и определенно еще в 1619 г., и никаких "поправок"

текст не требует. Если же мы примем во внимание, что говорит монах Храбр в

1-й половине Х в., то сомневаться в том, что Кирилл изобрел именно

кириллицу, не приходится.

Теперь мы можем утверждать, что у славян уже по крайней мере с IV в.

был свой собственный алфавит - глаголица, изобретенная скорее всего

Ульфилой. Кроме того, имеется много данных, что до кириллицы

предпринималось много попыток (и серьезных) писать греческого типа письмом,

весьма похожим на кириллицу, т. е. что у кириллицы были предшественники.

Интересно отметить мнение Д. С. Лихачева: "Древним алфавитом могла

быть глаголица, но это не значит, что рядом с глаголицей русское население

северного Причерноморья, тесно соприкасавшееся с греческими колониями, не

могло употреблять буквы греческого алфавита для письма на русском языке.

Именно эти буквы могли дать начало позднейшей кириллице" (Лихачев, 1951)

Можно сделать следующие выводы:

1. Оба алфавита (глаголица и кириллица) прошли очень долгую историю

развития, этапы которой нам мало известны. Поэтому нельзя их рассматривать

как нечто единое целое. Каждый из них постепенно обрастал дополнениями и

вариантами, притом не по одной линии развития: к письменности стремились в

разных углах славянского мира.

2. Оба алфавита составлены специально для славянского языка, т. е.

включают в себя и буквы, отражающие характерные у славян звуки и

отсутствующие у других народов или встречающиеся не столь часто.

3. Кириллица, хотя и коренным образом отличается графически от

глаголицы, являясь вариантом греческого письма, почему ее часто и называли

"греческим письмом", по своему строю является подражанием глаголице.

Кириллица - это комбинация двух алфавитов: как система фонем она копирует

глаголицу, как система начертаний (графем) - греческое письмо.

4. Что кириллица прошла долгий путь изменений, видно из того, что

черноризец Храбр (начало Х в.) писал, что в ней "по чину греческих письмен

было 24 буквы, а по "славянской речи" - 14, т. е. всего 38. Эти

дополнительные буквы развились, конечно, уже после Кирилла. В равной мере

изменялись начертания или появлялись новые варианты у уже существовавших

старых букв.

5. И у глаголицы, и у кириллицы трудно назвать их изобретателя,

настолько они стары и вместе с тем включают в себя все основное, что

заставляет нас считать их глаголицей или кириллицей. Следует отметить, что

глаголица - скорее порождение Запада. Там она развилась, там она все более

закреплялась, и там она еще и до сих пор существует.

Сходство греческих букв и кириллицы настолько велико, что

развернувшему и читающему славянский кириллический манускрипт кажется,

будто перед ним греческий текст. Поэтому неудивительно, что кириллицу

назвали "греческим письмом".

Однако глаголица веками старше кириллицы и совершеннее ее фонетически.

Глаголицу составлял, несомненно, славянин и человек глубоко образованный,

ибо глаголица отражает и древнееврейский алфавит. Отсюда главный вывод:

культура славян, достигшая уже стадии письменности, существовала по крайней

мере на 500 лет раньше Кирилла. Развитие этой письменности происходило в

разных местах славянского мира и шло неодинаковыми путями. Особенно успешно

развивались самостоятельные варианты, бравшие за основу графику греческого

письма. На долю Кирилла пало лишь возглавить и окончательно оформить то,

что было во всеобщем употреблении, но не имело правил и известного канона.

Кирилл дал не только это, но и основу церковной письменности, создав ее

своими руками (Гаврилов, Платов, 1998).

ГЛАВА II. ОБУЧЕНИЕ В ДРЕВНЕРУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ

§1. БЕРЕСТЯНЫЕ ГРАМОТЫ - СВИДЕТЕЛЬСТВО ШИРОКОГО РАСПРОСТРАНЕНИЯ

ГРАМОТНОСТИ В ДРЕВНЕРУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ

Берестяные грамоты ... Cамое загадочное явление русской истории. Они

открывают почти безграничные возможности познания прошлого в тех отделах

исторической науки, где поиски новых видов источников признавались

безнадёжными.

Берестяные грамоты позволяют заглянуть нам в отдалённые века нашего

прошлого. Чем дальше в глубь столетий, тем меньше письменных свидетельств.

Историки русской истории XII - XIV веков располагают лишь летописями,

сохранившимися, как правило, в поздних списках, очень немногими уцелевшими

официальными актами, памятниками законодательства, редчайшими

произведениями художественной литературы и церковными книгами. Эти

письменные источники составляют ничтожную долю процента от количества

источников истории новейшего времени.

Ещё меньше письменных свидетельств уцелело от X и XI веков.

Малочисленность древнерусских письменных источников - результат частых

пожаров, во время которых не однажды выгорали целые города со всеми их

богатствами, в том числе и книгами.

Нас интересует как жили и о чём думали много веков тому назад люди,

принадлежавшие к разным классам и сословиям. Какими были их

взаимоотношения? Как они учили своих детей? К чему стремились? Каковы были

источники их существования?

Об этом в летописях не упоминается. Зачем записывать то, что известно

каждому? Зачем останавливать внимание читателей на том, что знает уже не

только он, но и знали отцы и деды? Иное дело - война, смерть князя, выборы

епископа, постройка новой церкви, неурожай, наводнение, эпидемия или

солнечное затмение. И тут нам на помощь приходят берестяные грамоты.

Самые интересные берестяные грамоты - новгородские. Ведь Новгород -

город Александра Невского, Садко и Василия Буслаева. Новгород был одним из

крупнейших центров древней Руси, отличаясь тремя ещё не до конца изученными

особенностями. Он не был монархией, княжеством, каким был Киев, Владимир

или Москва, а был республикой. Город был теснейшим образом связан с

главными центрами международной торговли и сам был одним из таких центров.

И, наконец, в отличие от большинства древнерусских столиц, он был центром

громадной округи, где городская жизнь почти полностью сосредотачивалась в

самом Новгороде. Все эти особенности нуждались в тщательном изучении,

которое до находки берестяных грамот было чрезвычайно сложным.

Первая новгородская берестяная грамота была найдена 26 июля 1951 года

на археологических раскопках в квартале на Дмитровской улице. В средние

века эта улица называлась Холопьей (Янин, 1975).

Грамота была найдена прямо на мостовой XIV века, в щели между двумя

плахами настила. Впервые увиденная археологами, она оказалась плотным и

грязным свитком бересты, на поверхности которого сквозь грязь просвечивали

чёткие буквы. Если бы не эти буквы, берестяной свиток был бы без колебаний

окрещён в полевых записях рыболовным поплавком.

Берестяные грамоты были привычным элементом новгородского

средневекового быта. Новгородцы постоянно писали и читали письма, рвали их

и выбрасывали, как мы сейчас рвём и выбрасываем ненужные или использованные

бумаги.

Для письма бересту специально подготавливали, ее варили в воде,

делавшей кору эластичнее, ее расслаивали, убирая наиболее грубые слои.

Подготовленный для письма лист бересты чаще всего обрезался со всех сторон

и имел аккуратные прямые углы. Наконец, надпись в большинстве случаев

наносили на внутренней стороне коры, то есть на той поверхности бересты,

которая всегда оказывается снаружи, когда берестяной лист сворачивается в

свиток (Янин, 1975).

Но вернемся к первой берестяной грамоте. Первая грамота, безжалостно

изодранная и выброшенная на мостовую Холопьей улицы во второй половине XIV

века, все же сохранила большие участки связанного текста. Это вообще одна

из самых больших грамот когда - либо найденных в Новгороде. В ней

тринадцать строк - 38 сантиметров. Если вытянуть строки в одну линию, то

получится пять метров! Правда, почти все строки изуродованы. Но содержание

документа улавливалось легко. В нем были перечислены села, с которых шли

подробно обозначенные повинности в пользу какого-то Ромы.

Первый результат оказался внушительным. До сих пор древнейшие сведения

о системе феодального обложения в Новгороде относились лишь к концу XV

века, когда Новгород уже утратил самостоятельность и навсегда стал частью

Московского государства. А здесь - запись повинностей, сделанных на сто лет

раньше! (Янин, 1975).

В грамоте №2 снова запись феодальных повинностей или долгов, но

исчисленных не в деньгах и продуктах, как в первой грамоте, а в мехах. И

плательщиками там оказываются карелы, а не русские.

Находка грамоты №3 дала археологам первое древнерусское письмо

шестисотлетней давности: Поклон от Грихша к Есифу. Прислав Онанья. молви...

Яз ему отвечал: На реки ми Есиф варити перевары ни на кого. Он прислал к

Федосьи : вари ты пив, седишь на безатьщине, не варишь жито (Янин, 1975).

Грамота оборвана. У нее нет конца, и из первой строки вырван большой

кусок. Но взаимоотношения участников запечатленного в ней события понятны.

Есиф, которому послана грамота, - господин, феодал, землевладелец.

Грихша, автор письма, - приказчик Есифа. Федосья - зависимая от Есифа

крестьянка, она сидит на безатьщине, то есть пользуется каким-то выморочным

участком земли, прежний владелец которого обязан был варить пиво в пользу

Онаньи.

Онанья потребовал у Грихши, а затем и у самой Федосьи. чтобы она

варила для него пиво. Однако времена перемешались. Выморочный участок

оказался в руках Есифа, который поместил на него Федосью. На этот участок

распространилось исключительное право Есифа взимать доходы в свою пользу -

иммунитет нового владельца, отрицающий права любых других лиц на

вмешательство в его владения. Вслушайтесь в текст грамоты - и вы услышите

живой разговор, звучавший шесть веков тому назад. Грихша в своем письме

цитирует и Онанью, и самого себя, не утруждаясь переводом прямой речи в

косвенную.

Еще одна разновидность берестяных надписей из находок 1951 года -

грамота №10. Это не письмо, не деловая записка, а ободок небольшого

берестяного туеса. По ободку нацарапано: Есть град между небом и землею. а

к ному еде посол без пути, сам ним, везе грамоту непсану (Янин, 1975).

Загадка. Вот она в переводе: Есть город между небом и землей, а к нему

едет посол без пути, сам немой, везет грамоту неписаную. Эту загадку

загадывали еще в прошлом веке, да и в начале нынешнего, когда библейские

легенды были общеизвестны. Город между небом и землей - это ковчег, в

котором Ной спасался во время потопа. Немой посол - голубь, посланный

узнать, не показалась ли земля. А грамота неписаная - масличная ветвь,

которую голубь несет в клюве как знак, что земля близка.

В следующей экспедиции главным видом берестяной грамоты, по-прежнему,

остается частное письмо. Но в дополнение к уже известным разновидностям

записей - еще несколько. Вот хозяйственное письмо приказчика своему

господину: Поклон от Михаили к осподину Тимофию. Земля готова, надобе

семяна. Пришли, осподине, целовек спроста, а мы смием имать ржи без твоего

слова (Янин, 1975).

Л.В. Черепнин привел много свидетельств того, что в средние века

семена для посева находились под особым контролем владельца земли. Ведь от

их сохранности и правильного распределения зависели урожай и главные доходы

владельца. Без специального распоряжения феодала даже приказчик не рисковал

поступить по своему усмотрению. Пришли это распоряжения поскорее, - просит

Михаил Тимофея, - Земля уже вспахана.

Вот духовное завещание: Во имя отца и сына и святого духа. А аз раб

божии Михаиль, отхождя живота сего, пишю рукопсание при своем животе, что

ми Кобилькеи 2 рубля ведати (Янин, 1975).

Вот начало закладной грамоты: Се соцетеся Бобр с Семёном на полотерея

рубля на 3 годы полоцветертынатуя гриви, а рубл... - Сошлись Бобр и Семён

на два с половиной рубля на 3 года 13 с половиной гривен, а рубль (Янин,

1975).

Вот берестяной ярлык, привязывающийся, вероятно, к каким-то вещам,

чтобы обозначить их владельца, - грамота №58. На ней только одно слово:

Маремеяне (Янин, 1975).

А грамоты № 43 и №49 решительно перечёркивают расстояние в шесть

веков, отделяющих их от сегодняшнего дня до рубежа XIV - XV веков, когда

они были написаны. Из-за строк берестяных листов отчётливо звучат живые

голоса: мужской решительный, не любящий ждать и привыкший распоряжаться,

другой - женский, плачущий в тоске, ищущий сочувствия и утешения.

Грамота №43: От Бориса к Ностасии. Како приде ся грамота, тако пришли

ми целовек на жерепце, зане ли здесе дел много. Да пришли сороцицю,

сороцице забыле (Янин, 1975).Борису, находящемуся где-то вне Новгорода,

понадобился конь для разъездов. Он просит немедленно прислать ему слугу на

жеребце. Очевидно, Борис богатый человек и у него много слуг. Если бы слуг

было немного он позвал бы по имени того, который ему нужен; здесь же Борис

полагается на выбор самой Настасьи. Заодно она должна прислать ему забытую

дома рубашку.

Одни считают древнюю Русь чуть ли не поголовно безграмотной, другие

допускают возможность признать распространение в ней грамотности. Источники

дают нам слишком мало сведений, чтобы можно было с их помощью доказать

верность того или другого взгляда, но весь контекст явлений русской

культуры говорит скорее в пользу первого взгляда, чем в пользу последнего.

Изучение высших достижений древней Руси в области литературы, зодчества,

живописи, прикладного искусства делало всё более несостоятельной мысль о

том, что удивительные цветы древнерусской культуры цвели на почве

поголовной безграмотности и невежества. Новые выводы о высоком техническом

уровне древнерусского ремесла, изучение дальних торговых связей древней

Руси с Востоком и Западом позволили отчётливо увидеть фигуру грамотного

ремесленника и грамотного купца. Исследователи пришли к признанию более

широкого проникновения грамо тности и образованности в среду древнерусских

горожан. Однако даже в год открытия берестяных грамот это признание

сопровождалось оговорками, что всё же грамотность была в основном

привилегией княжеско - боярских и особенно церковных кругов. Дело в том,

что факты, накопленные наукой, были малочисленными и давали самую скудную

пищу для раздумья исследователям. Важные теоретические построения питались

главным образом умозрительными заключениями. Попы по самой природе своей

деятельности не могут обходиться без чтения и письма - значит, они были

грамотны. Купцы, обмениваясь с Западом и Востоком, не могут обходиться без

торговых книг, значит, они были грамотны. Ремесленникам, совершенствовавшим

свои навыки, нужно записывать технологическую рецептуру - значит, они были

грамотны. Первый существенный результат открытия берестяных грамот -

установление замечательного для истории русской культуры явления:

написанное слово в новгородском средневековом обществе вовсе не было

диковинкой. Оно было привычным средством общения между людьми,

распространённым способом беседовать на расстоянии, хорошо осознанной

возможностью закреплять в записях то, что может не удержаться в памяти.

Переписка служила новгородцам; занятым не в какой-то узкой, специфической

среде человеческой деятельности. Она не была профессиональным признаком.

Она стала повседневным явлением. Феодалы пишут своим управляющим,

ключникам. Ключники пишут своим господам. Крестьяне пишут своим сеньорам, а

сеньоры своим крестьянам. Одни бояре пишут другим. Ростовщики переписывают

своих должников и исчисляют их долги. Ремесленники переписываются с

заказчиками. Мужья обращаются к жёнам, жёны - к мужьям. Родители пишут

детям, дети - родителям.

Вот грамота, написанная в середине XIII века: От Микиты к Улиану.

Пойди за мьне. Яз тьбе хоцю, а ты мьне. Ана то послух Игнат Моисиев (Янин,

1975). Это обрывок самого древнего дошедшего до нас брачного контракта.

Микита просит Ульяну выйти за него замуж, называя здесь же Игната

Моисеевича свидетелем со стороны жениха.

Любопытно, что за всё время раскопок найдено всего лишь два или три

богослужебных текста - каких-нибудь полпроцента от всей прочитанной теперь

бересты.

Оказалось, грамотность в Новгороде неизменно процветала не только в

домонгольское время, но и в ту эпоху, когда Русь переживала тяжёлые

последствия монгольского нашествия.

§3. МЕСТО И РОЛЬ ЖЕНЩИНЫ В ЖИЗНИ НОВГОРОДСКОГО ОБЩЕСТВА XII – XIV вв. НА

МАТЕРИАЛЕ БЕРЕСТЯНЫХ ГРАМОТ

Одной из наиболее актуальных тем в микроистории в настоящее время

является проблема частной жизни и места конкретного человека в системе

общественных отношений и в частности места и роли в обществе женщины.

В последнее время появляется ряд интересных публикаций о видении

частной жизни женщин на основании различных источников. В этом отношении

берестяные грамоты, открытые впервые экспедицией профессора

А.В.Арциховского в Новгороде Великом в 1951 г, являются интереснейшим, но

ещё мало изученным источником для изучения частной жизни женщин древнего

Новгорода.

Всего со времени открытия первой берестяной грамоты было найдено около

восьмисот грамот, датируемых XI-XV веками. Подавляющее большинство

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14