Постиндустриальное общество. Советский Союз во второй половине 60-Х - первой половине 80-Х гг.

сочетания. Но эти попытки, как показывал опыт, вели к одному – к

выхолащиванию передовой идеи и в результате сведению на нет того или иного

экономического эксперимента.

Вместе с экономической в ряду наиболее острых общественно значимых проблем

стояла проблема стимулов к труду. В 70 - х годах она приобрела особое

звучание , в связи с тем что в этот период шёл общий процесс переосмысления

приоритетов и самой системы жизненных ценностей и стимулов. Общим фоном

развития данного процесса стало расширение и укрепление сферы социальных

гарантий социализма, основанное на социальной политике Советского

государства, а его главной составляющей – курс на подъём уровня

благосостояния народа.

Как свидетельствует официальная статистика, за 10 лет (1970 – 1980)

реальные доходы на душу населения увеличились на 46 %, средняя заработная

плата рабочих и служащих в народном хозяйстве – на 38 %, оплата труда

колхозников – на 58 %, выплаты и льготы из общественных фондов потребления

– на 68 %. Это были существенные темпы роста. Но сами по себе эти темпы не

говорили о степени эффективности социальной политики в этот период.

Поскольку социальная политика непосредственно затрагивает интересы людей,

её результаты нагляднее всего видны в сфере пересечения этих интересов – в

сфере общественных отношений, прежде всего отношений производственных.

Одной из важнейших составляющих социальных программ была политика в области

заработной платы. Как считают некоторые специалисты, в конце 60-х и в

начале 70-х годах меры по повышению оплаты труда осуществлялись

применительно к отдельным отраслям и группам работающих без необходимого

учёта формирования системы заработной платы по народному хозяйству в целом.

Следствием такого подхода закономерно стало значительное увеличение

межотраслевых различий в оплате труда в ущерб внутриотраслевым, которые и

являются важнейшей составляющей материального стимулирования труда

работников. В результате продолжавшегося в 70 - х годах повышения

минимальной заработной платы разница в оплате квалифицированного и

малоквалифицированного труда сокращалась. Нарастали уравнительные тенденции

в подходе к проблемам стимулирования. Ситуация, когда разница в оплате

труда сокращалась быстрее, чем разница в его квалификации, неизбежно влекла

за собой искажение социалистического принципа распределения «каждому – по

труду», нарушение принципов социальной справедливости. Поэтому

уравнительные подходы в социальной политике, как следствие её отрыва от

экономических основ, превращались в свою противоположность, т. е. вели к

усилению социальной градации, главным образом в сфере формирования доходов

населения, в сфере распределения.

Замедление темпов экономического роста не позволяло в полном объёме

выполнять и другие намеченные социальные программы. Провозглашённый курс на

постоянный подъём уровня народного благосостояния не согласовывался с

тенденцией падения темпов роста реальных доходов на душу населения – с 33

%, достигнутых в восьмой пятилетке, до 24 % - в девятой,

18 % - в десятой и 9 % - за четыре года одиннадцатой пятилетки (до 1985

года ).* Наряду с этим увеличилась несбалансированность между различными

составляющими социальных программ.

Недостаточными темпами велось жилищное строительство. 70-е «высветили»

существенные продовольственные проблемы, что потребовало принятия

специальной

Продовольственной программы (май 1982 года). Но в «целом проблемы развития

страны нарастали быстрее, чем решались».* Поэтому противоречия, за решения

которых никто не брался или брались недостаточно последовательно,

приобретали характер «саморазрешающихся».

Снижение темпов социально – экономического развития происходило на фоне

общего ухудшения уровня жизни населения страны. Всё население страны по

определённым ступенькам иерархической лестницы. Осуществлялась эта

расстановка при помощи введенной ещё Сталиным прописки или вида на

жительство. Наивысшим был статус жителей Москвы, где можно было получить

самую лучшую работу, самое лучшее образование, а продукты питания, товары

народного потребления и услуги были относительно легко доступны. К тому же

там было возможно общаться с иностранцами или теми советскими гражданами,

которые привозили товары с Запада. Второе место в иерархии занимал

Ленинград и столицы союзных республик, затем ещё ниже города с населением в

500 000 человек и более, и прежде всего те, где находились предприятия

военной, космической или другой промышленности, связанной с использованием

высоких технологий, то есть предприятия «всесоюзного значения». Жители

таких городов имели кое – какие блага, доступные москвичам, но в меньших

масштабах. Во всех этих городах ограничивался рост населения : милиция

прописывала человека только тогда, когда работодатель определённого ранга

мог привести убедительные причины того что нуждается в этом человеке.

Прописка существовала в двух формах – временной и постоянной, что

составляло дополнительную ступеньку в иерархической лестнице.

Жизнь в маленьких городах или деревнях, где–нибудь в провинции,

автоматически означала, что человек обладает низшим социальным статусом.

Переезд отсюда в какой–нибудь крупный город был очень сложен и полностью

зависел от благорасположения начальства. Переехать же в Москву было

практически невозможно. В наихудшем положении находились колхозники. У них

даже не было паспортов потому они не имели права вообще ни на что, кроме

краткого пребывания в городе. Единственной возможностью для колхозника

потребовать паспорт был момент перед призывом на действительную военную

службу – это касалось исключительно мужчин – или если они уезжали для того

чтобы получить специальное или высшее образование. И, наконец, венчали

вершину социальной пирамиды «кадры» партийно–государственного аппарата.

Вот так расслаивалось общество в Стране Советов, незаметно оседала

партократия за заборами с охраной. Заработная плата министров и рядовых

рабочих отличалась не так уж сильно (в 5 – 6 раз) по ведомостям

бухгалтерии, но непосредственно в руки правящего строя шли дополнительные

блага и льготы, значительно более весомые и неуловимые, хотя весьма

элементарные по способу получения. Рядовые работники – десятки миллионов

рабочих, техников, инженеров, служащих имели в те годы среднемесячную

заработную плату в размере 200 рублей. При упомянутом соотношении 1 : 5

министры и другие партийные аппаратчики получали в среднем более 1000

рублей в месяц без учёта прочих льготных доходов. И это в то время, когда

большинство рядовых тружеников страны жили от зарплаты до зарплаты, когда

такое социальное неравенство считалось недопустимым в обществе, которое

идеологи эпохи застоя называли «обществом развитого социализма». Стоит ли

после этого говорить об уровне жизни тех, кто получал минимальную

заработную плату – 70 рублей ?

Этот краткий анализ уровня жизни и доходов различных слоёв советского

общества эпохи застоя будет неполным, если обойти молчанием те миллионы

обездоленных людей, которых позже стали называть социально слабо

защищёнными. Это многодетные слабо обеспеченные семьи, инвалиды и те

пенсионеры, которым партия выдавала чисто символическое пособие. На эти

средства они не могли не то что жить, но даже существовать. И хотя нищета

как социальное явление в те времена официально отрицалась, тем не менее

нередко на улицах, особенно в больших городах – в подземных переходах и на

вокзалах, на рынках и других людных местах – можно было видеть плохо одетых

стариков, женщин с маленькими детьми на руках и калек с протянутой рукой,

просящих у прохожих мелочь на хлеб и молоко. Бедные люди выживали лишь

надеждами на то, что когда – нибудь к власти придут настоящие выдвиженцы

трудового народа, которые сокрушат эту бюрократическую государственно –

партийную пирамиду. Надо заметить, что для выживания малоимущего населения

большую роль играли тогда чисто символические цены на продукты широкого

спроса : хлеб, крупы, овощи, молоко и другие. Но низкие цены не был

заслугой Брежнева и его команды, они были установлены ещё при Хрущёве,

когда хлеб в столовых был даже некоторое время бесплатным.

Низкий уровень жизни населения страны был выражен ещё одним показателем –

стабильности семьи. После того как в 1965 году вновь были облегчены

разводы, они стали обычным явлением и количество их достигло опасного

уровня. Вот некоторые цифры : в 1965 году на 1000 семей приходилось около

100 разводов ; в 1979 их количество возрастет до 340. Иными словами, на три

брака приходился один развод. Этот уровень приближался к американскому, но

США – страна с традиционно высоким уровнем разводов. Русским же традициям

это полностью противоречит.

Какова же причина этих изменений? В судах в качестве причины развода чаще

всего упоминалось пьянство мужей – это почти половина всех случаев. Среди

других случаев упоминалась супружеская измена, побои и несовместимость –

последнее могло означать всё что угодно. В целом вполне ясно, что условия

семейной жизни были тяжёлыми для обоих супругов. Наиболее острой была

жилищная проблема, для молодой супружеской пары было совершенно невозможно

сразу после свадьбы получить собственную квартиру, если они только не

принадлежали к привилегированной элите.

За двадцать лет наша страна не только не приблизилась к уровню передовых

стран Запада, но и отстала от них на ещё одну технологическую эпоху, так и

не сумев перейти к ресурсосберегающим методам производства. СССР тратил на

военные нужды большую часть средств чем на кануне Великой Отечественной

войны, и лишь такой ценой мог поддерживать паритет сил с США, которые

тратили на эти нужды гораздо меньшую часть своего национального дохода.

Внешнее благосостояние страны, основанное на предании нефтедолларов не

могло длиться вечно, да и заметно оно было только в крупных городах, куда

стягивалась вся масса потребительского товара. Вся остальная страна ездила

за продуктами в столицу – только там можно было, выстояв в очередях

отоварить заработанные рубли. Всё больше элементарных товаров первой

необходимости попадали в разряд дефицитных, всё более неосуществимой

казалась мечта о товарном изобилии.

В заключении следует указать на целый ряд особенностей, которые были

присущи всему процессу социально – экономического развития страны в период

60-х – 70-х годов.

Поворот к социальной программе в 60 – 70-х годах был односторонним – он

осуществлялся хотя и «для человека», но «без человека». Особенности

установки и движения к цели, обозначавшиеся в тот период, создали особую

систему координат, регулирующих социальное поведение человека.

«Утвердившаяся установка на человека лишь как на элемент, средство,

«винтик» объективированной социальной системы, которая сама по себе

приведёт его к «светлому будущему», определила характер и меру свободы его

социального поведения – он повёл себя как объект, - считает философ А. В.

Маргулис. – Он не берёт на себя ответственность за принимаемые социальными

органами решения, ибо это не его решения ; он ориентируется …

преимущественно на внешний контроль … Поэтому во всех сферах социальной

жизнедеятельности он вынужден вести себя преимущественно как исполнитель».

Сегодня, пытаясь разобраться в причинах застойных явлений, мы постепенно

освобождаемся от привычки всё объяснять влиянием привходящих факторов и

«злых людей» – сначала «вредителей», потом бюрократов, а вслед за этим и

причин весьма объективного на первый взгляд свойства, например, «вала» и т.

д. Трудности и проблемы, с которыми столкнулось советское общество в 70 –

80-х годах, затрагивают всех нас в той или иной мере – так ставится

проблема ответственности сейчас. – Сложившийся механизм торможения

существовал не сам по себе. Его конкретные носители были на уровне ЦК и

правительства, в министерствах, республиках и областях. Были и до сих пор

остаются и в трудовых коллективах.

После смены лидера партии и страны в октябре 1964 года к власти пришло

новое

(по сравнению со сталинским окружением ) поколение руководителей. Лидером

партии стал Леонид Брежнев. По мнению участников событий тех лет реальной

альтернативой ему был А. Н. Косыгин, назначенный на пост главы

правительства. Этим во многом объяснялась натянутость их взаимоотношений.

Одним из ближайших сподвижников Брежнева стал Н.В. Подгорный (бывший первый

секретарь КП Украины), избранный председателем Президиума Верховного Совета

СССР вместо Микояна. Наибольший вес в новом руководстве первоначально имели

секретари ЦК М.А. Суслов, А.Н. Шелепин, Ю.В. Андропов, Н.Г. Игнатов. По

мере укрепления власти Брежнева происходят и кадровые перемещения. Всё

большие позиции во властных структурах занимали родственники, давние

соратники нового вождя или лица, выражавшие ему свою безграничную

поддержку. По свидетельству А.Н. Шелепина под «родственников» Брежнева

создавались даже новые министерства. К концу 70-х – началу 80-х годов из

тех, кто привёл Брежнева к власти остались лишь Андропов и Устинов.

Это было старейшее поколение советского руководства – люди, родившиеся ещё

до Первой Мировой войны и выдвинувшиеся в сталинские времена, – в начале 80-

х ещё не покинувшее политическую сцену. Поскольку не существовало

общепринятого порядка передачи власти, ни один генеральный секретарь не

оставил свой пост добровольно. Даже после того как Хрущёв придал системе

более или менее человеческий облик, их ожидала не почётная отставка, в

лучшем случае – забвение и беспросветная, хотя и обеспеченная старость.

Поэтому, по крайней мере, до 1985 года старцы сидели в своих креслах до лет

более преклонных, а мировая пресса интересовалась не столько их политикой,

сколько состоянием здоровья. Более того, когда приемник избирался из среды

руководства, предпочтение отдавалось самым старым его представителям – даже

если они не поддавались давлению, то по крайней мере, была уверенность, что

большинство своих коллег они не переживут. Так было в ноябре 1982 года,

когда умер Брежнев, и в феврале 1984 года после смерти Андропова. По тем же

соображением в феврале 1984 года был избран совершенно безликий Черненко.

Даже Андропов, которого нельзя назвать безликим не коим образом, был в

возрасте шестидесяти девяти лет и отличался очень слабым здоровьем, когда в

1982 году его избрали генеральным секретарём. Главную роль в обоих

назначениях, вероятно, сыграл Андрей Громыко, который дольше чем кто – либо

другой во всём мире, занимал пост министра иностранных дел. Заодно с ним,

скорее всего, действовал и маршал Дмитрий Устинов, который ещё при Сталине,

в 1941 году, стал наркомом вооружения. Кажется, что он то и был самым

главным долгожителем ( в декабре 1984 года он всё – таки умер, так и не

уйдя со своего поста ). Только в марте 1985 года мёртвую хватку старцев

удалось сломить – генеральным секретарём был избран пятидесятичетырёхлетний

Михаил Горбачёв.

Если и был в Советском Союзе «правящий класс», то ядро его партийные

должности, находившиеся в распоряжении каждого партийного комитета и людей,

которых подбирали на эти посты. Разумеется, не все обладали равной властью.

Степень властных полномочий очень точно определялась тем, чьей

номенклатурой была данная должность, что имело значение для привилегий, с

этой должностью связанных. Между прочим, связь назначений и постов с

партией не подлежала огласке, хотя многие должности формально были

выборными, – вся система действовала в тайне. Поэтому численность

«правящего класса» определить трудно. Если цифры, которые приводит бывший

профессор университета им. Патриса Лумумбы М. Восленский достоверны, то на

районном уровне номенклатурных работников было около трёх четвертей

миллиона, что вместе с их семьями (если учитывать низкорождаемость среди

славян) дают цифру 2,5 – 3 миллиона человек или 1 % от общей численности

населения.

Как же происходил отбор кандидатов на партийные должности? М. Восленский

после своей

Эмиграции на Запад рассказал, что молодой человек (или девушка ), который

хотел сделать карьеру, должен был стать партийным активистом у себя на

работе. Для этого на него возлагали множество малоприятной и к тому же

неоплачиваемой работы по пропаганде агитации и т. д. Он прилежно посещал

партийные собрания, не вступая в особенно острые противоречия с

выступающими, но делая своё присутствие достаточно ощутимым. В дальнейшем

ему нужно было оказаться в составе партийного бюро, стать одним из

секретарей и, наконец, – самим секретарём. На крупных предприятиях это была

постоянная и оплачиваемая должность. Каждая ступенька его роста

фиксировалась в характеристике, где давалась оценка его политической

зрелости и лояльности, специальных знаний и административных способностей.

Если человек преуспевал на должности партийного секретаря, перед ним

открывались возможности дальнейшего продвижения на средние и высшие

ступеньки партийного аппарата.

Если термин «правящий класс» применяется к западному обществу, то он

означает владение средствами производства и возможность передавать их по

наследству. У советской элиты такой собственности не было. Но через

централизованную систему планирования номенклатурные работники, тем не

менее, контролировали средства производства всей страны. И хотя этот

контроль нельзя было непосредственно завещать своим наследникам, личные

связи и система образования позволили номенклатурным отпрыскам занять такие

позиции, которые в будущем обеспечивали им продвижение на аналогичные

посты. Некоторые члены семей представителей советского руководства сделали

себе блестящие карьеры. Так, например, сын Брежнева Юрий стал

заместителем министра внешней торговли, а зять Юрий Чурбанов оставался

заместителем министра внутренних дел до 1982 года, до скандала, связанного

с повышенным интересом его жены к бриллиантам. Зять Косыгина О.О. Гвишиани

возглавил государственный комитет по науке и технике, сын Андропова Игорь

работал в Институте США и Канады, после чего возглавил советскую делегацию

на совещании в Мадриде.

Профсоюзы были так же частью номенклатурной системы, во всяком случае

таковыми были профсоюзные лидеры. Поэтому несмотря на то, что они были

достаточно действенными в защите некоторых интересов трудящихся, и речи не

могло быть о том, что они примут участие в каких – либо действиях,

направленных против властей. Для того чтобы переломить эту ситуацию в

начале 70-х годов было предпринято, по меньшей мере, две попытки создать

независимые профсоюзы. Они значительно отличались от официальных профсоюзов

и от того, что считалось таковыми на Западе. Ассоциация независимых

профсоюзов была организована в 1977 голу под руководством Клебанова мелкими

служащими и рабочими. Объединяла их не столько общность социального

положения, сколько то, что они постоянно сталкивались в приёмных ВЦСПС,

прокуратуры и Верховного Совета, где пытались получить возмещения за

многочисленные притеснения, которые им пришлось перенести по месту работы.

Чтение их дел раскрывало мрачную и достаточно одностороннюю картину

взаимоотношений между начальником и рабочими на советских предприятиях. Как

говорилось на первом официальном заявлении Ассоциации независимых

профсоюзов, опубликованном в западной прессе, «нас ни где не хотели

выслушивать, а наши протесты направляли в те органы, действия которых мы и

опротестовывали».

Своим противником члены Ассоциации считали бюрократию и плохое управление,

расточительность и небрежное отношение к национальной собственности.

Большая часть членов Ассоциации была арестована вскоре после её создания, а

самого Клебанова отправили в психиатрическую больницу.

Главным противоречием между властью и обществом, сложившемся в это время,

стало противоречие между существующей политической системой и новыми

потребностями и

запросами стремительно выросшего в интеллектуальном и культурном отношении

населением страны. Реализовать эти объективные запросы и качественно новые

условия жизни данная власть не могла. По мере свёртывания процессов

десталинизации и нарастания нравственной эрозии в обществе, в нём возникают

ростки «антисистемы». Наиболее наглядно они были представлены в среде

интеллигенции. Так уже в 60-е годы начали проявляться в различных формах

протесты против попыток брежневского окружения реанимировать политику

Сталина. Идеологи сталинизма во главе с М.А. Сусловым при помощи длинных

рук госбезопасности доставали всех неугодных, в том числе и находившихся за

рубежом. Так агенты КГБ несколько лет охотились за писателями, издававшими

на западе антисоветские повести – «Говорит Москва» и др.

Конфронтация между интеллигенцией и находившейся у власти «командой»

Брежнева нарастала. Выражением этого раскола стало письмо, которое

подписали почти 200 советских писателей, включая самых известных, с

протестом против осуждения Синявского и Даниэля. В самиздате стали

появляться рукописи, рассказывающие не только о сталинских лагерях, но и о

лагерях 60-х годов, куда свозились все инакомыслящие. И хотя по числу

политзаключённых брежневский режим значительно отличался от сталинского,

тем не менее, все невинные жертвы, прошедшие через ад обоих режимов,

одинаково проклинали эти мрачные времена в истории России.

По всей видимости, наиболее ярким выступлением против брежневского режима

был последний морской парад капитана третьего ранга Валерия Михайловича

Саблина. Это событие можно сравнить с революционным выступлением команды

броненосца «Потёмкин» против царского самодержавия.

Так же как и на заре человечества, в эпоху первобытного коммунизма,

социальное расслоение общества началось с присвоения имущества родовой

верхушкой, так и в период коммунистического застоя при Брежневе оно

началось с создания частной собственности, привилегий, богатств теми, кто

стоял на вершине власти. История повторялась. Об этом свидетельствуют

следующие факты :

«Ещё в 1965 году Брежнев и Косыгин провели свой отпуск на построенной

Хрущёвым большой государственной даче на мысе Пицунда. Но потом Брежнев

стал создавать свою собственную резиденцию в Крыму, в посёлке Ореанда близ

Ялты. Однако всё это были государственные дачи. Помимо них стали

возводиться и личные дачи – для жены Брежнева Виктории Петровны, для его

брата Якова Ильича, для дочери Галины, для других родственников. Все эти

дачи располагались недалеко друг от друга, и местные жители прозвали этот

участок «Малой Землёй» или «Царским селом».Эти названия содержат в себе

иронический намёк на чрезмерное самолюбие и манию величия Брежнева,

результатом которых стала и книга «Малая Земля», где он показан героем

войны и изображено его стремление сравнить себя с царём. По этому поводу

Александр Бовин, работавший в 1963 – 1972 годах в аппарате ЦК, вспоминал :

«Помню такой случай. В Ульяновске дело было. За накрытым столом сидело

местное начальство. Брежнев говорит : – Я сейчас вроде как царь. Только вот

царь мог деревеньку пожаловать. А я деревеньку пожаловать не могу, но зато

орден могу дать».

Вслед за Брежневым стали создавать частную собственность любыми доступными

путями и другие должностные лица. Особенно широко при Брежневе было

поставлено обслуживание элиты в спецмагазинах, спецполиклиниках, на

спецдачах и т. д.

В заключении стоит упомянуть одно из высказываний Брежнева в разговоре со

своим советником, которое проливает некоторый свет на причины

существовавшего положения в стране. Об этом свидетельствует Ф. Бурлацкий :

«Бовин как – то рассказал мне о разговоре, который произошёл на даче в

Завидове. Он сказал Брежневу о том как трудно живётся низкооплачевоемым

людям. А тот ответил: «Вы не знаете жизни. Никто не живёт на зарплату.

Помню в молодости, в период учёбы в техникуме, мы подрабатывали разгрузкой

вагонов. И как делали ? Три мешка или ящика туда – один себе. Так все живут

в стране».

Верно говорится – рыба гниёт с головы. Брежнев считал нормальным и теневую

экономику, и грабительство в сфере услуг, и взятки чиновников. Пример,

который привёл Брежнев из своей бедной жизни в период учёбы, был характерен

для многих студентов советских учебных заведений. Но это их беда, а не

вина. Виноваты в этом были такие горе правители как Брежнев. Легко захватив

верховную власть в стране, он быстро забыл о своём горьком опыте выживания,

оставив на произвол судьбы сотни тысяч слабообеспеченных людей.

Брежнев и его окружение были «страшно далеки от народа». Отгородившись от

него кремлёвской стеной и тройной охраной, скрываясь за пуленепробиваемыми

стёклами бронированных автомобилей и высокими оградами роскошных особняков,

они мало знали об истинном положении людей в стране.

Тоталитарный путь развития завёл страну в тупик. Престарелое руководство

старалось не замечать этого, а лишь спокойно дожить свой век. Расплата за

эту спокойную жизнь перекладывалась на плечи будущих поколений.

ЛИТЕРАТУРА :

1. Джефри Хоскинг “История Советского Союза 1917 – 1991” М –

1994.

2. С. С. Акопов, Н. Д. Гуреев “История России” 1953 – 1996 Личности и

эпохи М - 1997.

3. Учебная книга по истории «Россия и мир» М – 1994.

4. «История» Приложение к газете «Первое сентября» 1998 г. № 19

стр. 5 – 7.

Указанная в «теме» литература на абонементе и в читальном зале библиотеки

отсутствовала.

.

Страницы: 1, 2