Коммуникативная речь животных

заблуждение своего конкурента, не подавая ему нужных сигналов и не принимая

в расчет подаваемые человеком поведенческие знаки, которыми он пытался

сбить ее с толку. Такое поведение шимпанзе заставляет предположить, что они

способны разгадать цели или намерения человека по его поведению и что у них

есть определенные знания о том, как человек воспринимает их собственное

поведение.

При наблюдении в естественной среде за песцами было установлено, что

для того чтобы первому получить пищу, молодой песец может помочиться прямо

на морду своей матери. Испытав несколько таких проделок, мать издает сигнал

ложной тревоги и, когда молодняк разбегается, хватает пищу. Однако при этом

остается не совсем ясным, действительно ли эти животные принимают в расчет

мотивы других особей или они просто обучаются эффективным средствам

получения пищи в различных ситуациях.

Любопытное наблюдение было описано американскими учеными о

взаимодействии животным разного вида: барсук охотился на сусликов в

подземных ходах, а койот приспособился при этом ловить тех из них, которые,

спасаясь от барсука, выскакивали из нор. Добычливость койота при совместной

охоте была на 37% выше, чем при охоте в одиночку. Нередко хищники были на

расстоянии метра друг от друга или даже сталкивались. Агрессивности между

ними не наблюдалось, хотя койот 6 раз отбирали добычу у барсука. Отмечено,

что койот даже поощрял барсука переходить на новое место охоты притворными

действиями, имитируя преследование жертвы или раскопку норы.

По мнению Е.И. Мухина (1990) для рассудочной деятельности характерны

некоторые особенности: решение задачи животными без предварительного

обучения; повторение экспериментальной ситуации сразу воспроизводит точный

ответ со стороны животного; найденный способ решения одной задачи

относительно легко переносится в другие условия для решения более сложных,

но в чем-то похожих задач.

В исследованиях Е.И. Мухина кошкам приходилось осуществлять

сравнение, выделение, отвлечение существенных признаков раздражителей,

принадлежащих к разным группам, оценивать элементы сигналов на конкретном и

абстрактном уровнях элементарного мышления, обобщать последовательно

предъявляемые все усложняющиеся стимулы. При этом оценивалась способность

кошек к улавливанию эмпирической закономерности от простого качественного

обобщения с переходом к количественному и далее к обобщению с элементами

отвлечения от конкретных сигналов. Результаты исследований выявили наличие

у кошек простейшего абстрагирования, высокой степени обобщения и

прогнозирования.

Е.И. Мухин считает, что отношения сигналов - специальный

раздражитель. Различия и сходства по определенному свойству становятся

самостоятельным условным сигналом. Следовательно, одновременно существует

две временные связи: одна на относительные признаки, друга - на абсолютные,

так как вначале происходит распознавание (узнавание, опознавание вообще)

сигналов по их конкретным характеристикам, а затем они сравниваются между

собой и вычленяются относительные признаки сходства и различия, необходимые

для обобщения. Аналитическая и синтетическая деятельность слиты воедино,

нервные процессы в условном рефлексе на отношение объединяются в систему,

новое структурно-функциональное образование, а новая интеграция (как единое

целое) несет в себе специфические, присущие только ей черты. Одной из них

является способность к обобщению отношений, т.е. образование без

специальной выработки новых гибких, неавтоматизированных связей

(ассоциаций).

Мышление как нечто психофизиологическое целое не сводится к простым

ассоциациям. Функция обобщения у животных складывается на основе опыта,

процессов сравнения, выделения существенных признаков у ряда предметов, их

объединения, что способствует образованию у них ассоциаций и способности

улавливать правильность хода событий, прогнозированию будущих последствий.

Простое использование прежнего опыта, механическое репродуцирование условно-

рефлекторных связей не могут обеспечить быстрой адаптации в постоянно

меняющихся условиях среды обитания, гибко отвечать на нестандартные

ситуации, программировать поведение.

Реальные отношения предметов и явлений на стадии интеллекта могут

улавливаться с первого предъявления ситуации. Однако разумная

познавательная деятельность не только не исключает предшествующий опыт, но

и использует его, хотя и не сводится к практике, в чем существенно

отличается от условного рефлекса. В норме быстрые решения все возрастающих

по сложности задач возможны только при постепенном их усложнении. Это

естественно, ибо, чтобы эмпирически уловить какую-либо закономерность,

нужен ряд явлений.

Психофизиологическая трактовка интеллекта, вероятно, должна

основываться на том, что в мозгу постоянно происходит сравнение, выделение,

отвлечение и обобщение информации, доставляемой сенсорными системами.

А, в общем-то, если судить по литературным данным, у рыб, птиц,

грызунов, животных семейства кошачьих и других высокоорганизованных

позвоночных доказывается возможность переноса навыка выбора по образцу,

дифференцирования и обобщения пар фигур и т.д., то есть все они немного

мыслят.

Если говорить о взаимоотношении способности к мышлению и

дрессируемости, то, как ни странно, еще И.И. Шидловский (1931) писал: “Ум

собаки, как это не покажется странным, является помехой при дрессировке. К.

Мост (один из известнейших немецких дрессировщиков девятнадцатого века)

давно уже заметил в связи с работой по запаху, что "если собака была бы

глупее, она больше бы подходила для воспитания в ней абсолютной чистоты

чутья". Мы же здесь скажем, что чем собака глупее вообще, тем она легче

будет поддаваться дрессировке, так как у нее меньше будет всевозможных

отвлечений, и, наконец, она меньше будет, да простит читатель это слово,

"рассуждать" при учении”.

Но быстрота обучаемости не может служить критерием уровня развития

интеллекта у животных. Не скорость обучаемости, а успех решения логических

задач, по мнению ученых должен служить показателем уровня развития

элементарной рассудочной деятельности животных.

4. Можно ли научить обезьяну говорить?

Общение с животными с помощью языков-посредников - поистине

революционное направление в этологии и психолингвистике, получившее

название "тренировочно-языковых экспериментов" ("language-training

experiments"), началось с экспериментов Гарднеров (1969), обучивших

шимпанзе Уошо американскому жестовому языку глухонемых - амслену (AMErican

Sign LANguage).

Раньше предпринимались попытки научить человекообразных обезьян

копировать человеческую речь, но выяснилось, что у этих животных нет

голосового аппарата, пригодного для воспроизведения таких звуков. У

шимпанзе и плода человека гортань расположена в верхней части голосового

пути, тогда как у взрослых людей - в нижней его части. Такое расположение

гортани дает человеку возможность изменять с помощью языка конфигурацию

полости глотки и таким образом производить широкий спектр модулированных

звуков. Зато обезьяны могут ворчать и щебетать, отправляя в рот плоды и

листья, а человек не может одновременно есть, дышать и разговаривать, и

рискует подавиться.

Гарднеры избрали принципиально новый путь, основываясь на том, что

речь не является необходимой составляющей языка. Они исследовали языковые

способности шимпанзе с помощью манипулирования зрительными символами, и

могли судить о пределах этих способностей по уровню овладения животными

символического, грамматически организованного языка, в котором слова

представлены в виде жестов пальцев и руки. Уошо за 4 года освоила 132 знака

и самостоятельно научилась их комбинировать в цепочки из 2-5 слов. Первые

такие комбинации были "Дай сладкий" и "Подойди открой". Позднее Гарднеры

работали и с другими шимпанзе и те из них, которые обучались с самого

рождения, учились значительно быстрее, чем Уошо. Эти замечательные работы

подробно описаны в книге Ю.Линдена "Обезьяны, человек и язык" (1981).

При общении с обезьянами на "человеческом языке" использовались и

другие модификации речи. Так, Д.Премак (1971) научил шимпанзе Сару, а

впоследствии и других обезьян, "читать" и "писать", используя пластмассовые

жетоны различной формы, которые символизировали слова. Они располагались на

вертикальной магнитной доске, и Сара могла отвечать на вопросы, помещая на

эту доску соответствующие фигуры. По своей конфигурации эти жетоны никак не

напоминали те вещи, которые они символизировали. Например, был знак

"яблока" (треугольник) и знак "фрукт вообще". Среди них были и знаки,

обозначающие совершенно абстрактные понятия, такие как, например, знак

"просьбы", знак условия ("если, то"), знак отрицания, знак, обозначающий

понятие "называется" и т.д., так что в целом запись на доске часто походила

на маленькую компьютерную программу. Сара освоила 120 символов - в основном

по собственной инициативе - могла выполнять команды и отвечать на вопросы,

используя комбинации из нескольких символов.

Д.Румбо (Rumbaught, 1977) использовала другую методику обучения.

Шимпанзе Лана научилась оперировать клавиатурой компьютера, с помощью

которой на экран выводились символы слов. Компьютерная программа

распознавала, соответствует ли правилам грамматики использование этих

символов, или они употребляются неправильно; в соответствии с этим Лана

получала подкрепление. Она имела возможность общаться с компьютером в любое

время дня. Другие шимпанзе научились с помощью этого метода общаться друг с

другом.

Специальные опыты показали, что шимпанзе не обучаются манипулировать

символами подобно тому, как цирковые животные научаются тому, что им

следует делать в ответ на сигналы дрессировщика, а понимают смысл знаков.

Часть экспериментов была организована так, что сами экспериментаторы не

знали ответа на вопрос, предлагаемый обезьяне: она должна была называть

объекты, показываемые на слайде, делая соответствующий знак находящемуся

рядом человеку, который не видел этого слайда. Второй экспериментатор видел

жесты обезьяны, тогда как сама обезьяна его не видела, при этом

экспериментатор не видел слайдов. В этой ситуации Уошо дала правильные

ответы на 92 из 128 вопросов. Интересно, что иногда обезьяны называли

предметы спонтанно, например, шимпанзе Ним делал знак собаки, когда видел

живую собаку или ее изображение или когда слышал собачий лай.

Аналогия с использованием речи состоит и в том, что шимпанзе

оказались в состоянии комбинировать слова для обозначения новых понятий (в

человеческом языке это свойство называется продуктивностью): например, Уошо

использовала слова "candy drink" (конфета + пить) для обозначения арбуза, и

"water bird" (вода + птица) для обозначения лебедя. Обезьянам оказались

доступны переносы значений знака, иногда довольно тонкие. Так, Уошо назвала

служителя, долго не дававшего ей пить, "грязный Джек", и это слово явно

было употреблено не в смысле "запачканный", а как ругательство; шимпанзе

называли также бродячего кота "грязным котом", а гиббонов - "грязными

обезьянами". Люси применяла для обозначения невкусного редиса знаки "боль"

и "плакать".

Огромная доля усилий Гарднеров и их коллег и последователей была

направлена на выяснение грамматической организации предложений,

продуцируемых шимпанзе. Так, Уошо, обращаясь к людям с просьбой выпустить

ее или обнять, в 90 % случаев ставила местоимение "ты" перед "я" ("ты

щекотать я"). Описывая тестовые картинки, предъявляемые также и маленьким

детям, обезьяны почти никогда не ошибались в порядке слов, обозначающих

субъект и объект действия ("кошка кусать собака" или "собака кусать

кошка").

Хотя далеко не все психологи, лингвисты и антропологи безоговорочно

признали в лице Уошо примата, владеющего языком, сама обезьяна, нимало не

сомневаясь, причисляла себя к людскому роду, а других шимпанзе называла

"черными тварями". Человеком считала себя и Вики, которая была объектом

первой попытки научить шимпанзе разговаривать, но так и не освоила

членораздельную речь. Вики, зато понимала множество обращенных к ней просьб

и умела классифицировать. Однажды, когда перед ней поставили задачу

отделить фотографии людей от фотографий животных, свое изображение она

уверенно поместила к изображениям людей, положив его поверх портрета

Элеоноры Рузвельт, но когда ей дали фотографию ее волосатого и голого отца,

она отбросила ее к слонам и лошадям.

На основе методик обучения обезьян зоопсихолог И.Пепперберг

(Pepperberg, 1987) разработала оригинальный метод общения с попугаем

Алексом (африканским серым жако), причем в качестве языка-посредника

использовалась собственно человеческая речь. Известно, что попугаи могут

произносить до 300 слов, варьировать слова в предложениях, использовать

фразы ситуативно и вступать в ситуативные диалоги со своими воспитателями.

Пепперберг впервые удалось поставить эксперименты, с помощью которых можно

судить об уровне "языкового мышления" у попугая. Разработанный ею метод

отличается тем, что в процессе обучения участвуют одновременно два

обучающих человека. Один (основной) обучающий обращается как к человеку

(второму обучающему), так и к попугаю. Второй обучающий является, с одной

стороны, учеником и моделью для ответов попугая, а с другой - как бы его

соперником. Алекс научился не только называть предметы, но и определять

несколько форм (треугольная, четырехугольная), несколько цветов, а также

указывать материал. Он может отвечать на вопросы, например, "Сколько здесь

предметов? Сколько из них круглых? А сколько кожаных? Сколько черных?" У

него также наблюдается ситуативная связь между негативной ситуацией и

отрицанием "нет".

В целом, использование языков-посредников, сконструированных на базе

человеческой речи, говорит о столь значительных резервах коммуникативных

возможностей животных, какие трудно было представить себе 25 лет назад, до

первых результатов, полученных в этой области. Тем более явно проступает

парадоксальность ситуации, когда так мало известно о естественных языках

животных.

6. ЭВОЛЮЦИОНИРУЕТ ЛИ ЯЗЫК?

"Творение" фактически является "антипонятием" для многих ученых,

в том числе занимающихся социальными науками, - например, психологов,

отвергающих самое понятие Творения лишь потому, что оно вводит концепцию

Бога. Однако же при попытках объяснить человека с точки зрения эволюционных

процессов возникают действительно глубокие проблемы. Рассмотрим ту часть

этих проблем, которая имеет отношение к развитию языковых навыков у детей.

Мы возьмем за основу ряд утверждений, относящихся к эволюции языка,

сделанных профессором Ноамом Хомски из США - известным во всем мире

авторитетом в области лингвистики. Его вряд ли можно назвать креационистом:

он ведущий представитель рационалистической философии, которой яростно

противостоят бихевиористы, нападая и даже высмеивая гипотезы Хомски,

относящиеся к схеме врожденного механизма постижения языка. Рассмотрим

восемнадцать утверждений Хомски по поводу "языковой эволюции". Полемизируя

с профессором У.Г.Торпом (W.H. Thorpe), который доказывал, что эволюция

языка имеет несколько стадий, Хомски заявляет:

1. Не существует информации о "связи между низшим и высшим

этапом". Хомски отвергает представление о некой "низшей стадии", в которой

для выражения эмоциональных состояний используются невнятные восклицания; и

"высшей стадии", когда для выражения мысли используются членораздельные

звуки. Он утверждает, что нет доказательств существования последовательных

изменений в развитии языка. Ведь никакое животное не может издавать все

звуки, используемые в человеческой речи. Автор, с которым он полемизирует,

2. "не предлагает механизма, с помощью которого был бы возможен

переход от одного этапа к другому". Сам Хомски выдвигает гипотезу, что

человечество обладает уникальным даром - врожденным механизмом овладения

языком. Он не выдвигает предположений о том, как возникла эта способность.

Креационисты усматривают в этом проявление Божьей воли. Продолжая

критиковать взгляды автора на "эволюцию" языковых навыков, Хомски заявляет:

3."Короче говоря, он не приводит доказательств, что стадии

развития относятся к единому эволюционному процессу". Креационисты считают,

что никакого "единого эволюционного процесса" не существует.

4."Трудно увидеть, что связывает эти стадии (кроме

метафорического использования термина "язык". Многие используют ту же

логику, употребляя слово "эволюция": "Объясните, каким образом птицы

летают?" - "Эволюция!". На самом деле, это никакое не объяснение, а просто

определение.

5."Нет причины полагать, что разрывы преодолимы". Это справедливо

для многих гипотез предположительного развития форм жизни, так как белых

пятен достаточно и в таких дисциплинах, как, например, геология, биология

или языкознание.

6."Предположение, что язык развивался от "низшей" стадии к

"высшей", столь же основательно, сколь и гипотеза об эволюционном развитии

от дыхания к прямохождению; эти стадии, видимо, не имеют существенного

сходства и, похоже, основаны на совершенно разных процессах и принципах".

Заявлениями такого рода ученые уровня Хомски не разбрасываются понапрасну.

Как признанный рационалист, он не думает ратовать за дело эволюционизма, но

в этом пункте он описывает положение дел так же, как это бы сделали многие

креационисты.

7. Торп "отмечает, что млекопитающие, в отличие от людей, не

обладают человеческой способностью имитировать звуки". Это ярко проявилось

при попытках научить шимпанзе имитировать звуки человеческого языка.

8."Следуя этой логике, можно предположить, что вовсе не

млекопитающие, а птицы (многие из которых в значительной мере обладают

способностью к имитации) представляют собой "группу, которая должна быть

способна к эволюции языка в прямом смысле слова".

9."Торп не допускает, что язык человека в прямом смысле слова

эволюционирует от простейших систем, но он доказывает, что характерные

свойства человеческого языка можно обнаружить в коммуникативных системах

животных, несмотря на то, что "в настоящий момент мы не можем сказать

определенно, что все они присутствуют в одном отдельно взятом животном". Он

показывает, что у различных животных, птиц и других созданий есть некоторые

из шестнадцати свойств, характерных для человеческой речи; но только у

человека есть все шестнадцать. Мы опять выдвигаем предположение о "схеме".

"Перекрещивание" этих различных способностей еще раз показывает

неприемлемость теории прямолинейной эволюции.

10. Свойства, общие для языка человека и животных, -

"направленность", "синтаксичность" и "утвердительность". На первый взгляд,

этот комментарий совершенно непонятен. Но его значение проясняется по мере

чтения, когда вводятся определения для терминов. Хомски называет язык

"направленным", имея в виду намерение "что-то кому-то передать". Под

"синтаксичностью" он понимает его "внутреннюю организацию, структуру и

согласованность". Человеческий язык "утвердителен", поскольку передает

информацию. Хомски цитирует слова профессора Торпа о европейской малиновке

и ее высоких и низких звуковых модуляциях, чтобы проиллюстрировать наличие

у других видов подобной "утвердительной" коммуникации. Как отмечает Хомски,

такого рода иллюстрации "очень ярко демонстрируют безнадежность попыток

объяснить возникновение человеческого языка как более высокой ступени

развития по сравнению с общением животных". Добавим, что человеческое

общение не обязательно информативно.

11. "К тому же, ошибочно рассматривать информативность как

неотъемлемое качество использования языка человеком, потенциальное или

реальное. Человек использует язык, чтобы сообщать и вводить в заблуждение,

пояснять мысль, демонстрировать свой ум, или просто для забавы. И если я

говорю без намерения повлиять на ваше поведение или мысли, я использую язык

ничуть не меньше, если бы имел такое намерение

12."Когда мы думаем о том, что из себя представляет человеческий

язык, мы не видим разительного сходства с другими коммуникативными

системами человека". Человек не ограничен необходимостью общаться с помощью

жестов, как шимпанзе, и это тут же воздвигает большой барьер между "тем,

что выражает шимпанзе" и "тем, чем овладевает ребенок" по отношению к

языку.

13."Исследованные примеры коммуникации в животном мире

действительно имеют много общего с жестовыми системами человека, и, может

быть, в этом случае было бы разумно исследовать возможность прямой связи

между ними. Но человеческий язык основывается на совершенно иных принципах.

Это важный пункт, часто игнорируемый теми, кто рассматривает человеческий

язык как естественный, биологический феномен; в частности, исходя из этой

точки зрения, кажется совершенно бессмысленным делать предположения об

эволюции человеческого языка от более простых систем - такие же абсурдные,

как, скажем, рассуждать о "эволюционном развитии" атома из облака

элементарных частиц". Обратите внимание на "совершенно иные принципы..."

Так, шимпанзе, в основном, используют свои мануальные способности, а не

голосовые связки; визуальную модальность, а не слуховую с закреплением, как

люди; в отличие от детей, у шимпанзе главную роль играет подражание

(зрительное); их основная цель - получение награды, а не нормальное

социальное взаимодействие, как для детей.

14."Насколько мы знаем, владение человеческим языком связано со

специфическим типом умственной организации, а не просто с определенным

уровнем интеллекта. Похоже, нет оснований считать, что человеческий язык

всего лишь более сложный случай чего-то, встречающегося в животном мире".

Иногда утверждают, что шимпанзе в использовании своих способностей

находятся примерно на уровне "сенсорно-моторной" стадии развития интеллекта

у детей. Но на самом деле разница огромна. Судя по всему, язык и интеллект

относятся к различным, хотя и взаимосвязанным, способностям.

15."Это ставит проблему перед биологами, поскольку, если это так,

то перед нами - настоящий пример "возникновения "- то есть появления

качественно отличного феномена на специфической стадии усложнения

организации ". Профессор Хомски не завершает дискуссию на негативной ноте,

а высказывает мысль, что необходимо более уверенно изучать человеческий

разум; что "нет лучшего и более многообещающего пути исследования

существенных и характерных возможностей человеческого ума, чем с помощью

более подробного изучения структуры этой уникальной человеческой

способности". На основе своей "догадки" он выдвигает гипотезу, что...

16."...если сконструировать эмпирически адекватные генеративные

грамматики и определить универсальные принципы, управляющие их структурой и

организацией, то это будет важным вкладом в человеческую психологию..."

Исследования в обеих сферах вновь приводят к выводу, что язык есть

уникальная система, имеющаяся у всех человеческих особей, у всех рас и

народов, на всем протяжении человеческой истории. Хомски подчеркивает

неотъемлемую уникальность потенциала человеческого языка, выражая надежду,

что "мы должны рассматривать языковую компетенцию - знание языка - как

абстрактную систему, на основе которой строится поведение; систему,

основанную на правилах, взаимодействующих для определения формы и

внутреннего значения потенциально бесконечного количества предложений". Это

фактически затрагивает оба аспекта уникальности языка, и мы должны вкратце

рассмотреть каждый из них.

17."Языковая компетенция ...есть система, определяемая

правилами..." Даже развитие языка ребенка от однословных "предложений" к

двухсловным высказываниям ориентировано на правила. Большая сложность

морфологии предполагает огромное количество правил, которые ребенок

модифицирует: использует разные временные формы и так далее. Есть пять

условий, необходимых для того, чтобы ребенок овладел речью. Ребенок

овладеет речью:

а) потому что он человек;

б) если он подвергается воздействию речи (человеческой);

в) если он участвует в речевом процессе;

г) если им достигнуты соответствующие этапы созревания;

д) также существенно формальное "обучение".

Хомски говорит об общих принципах, которые должны существовать

во всех языках, как "примитивных", так и "развитых". Ребенок подвергается

воздействию определенного языка и использует его, не прилагая усилий, так

что в возрасте от года до пяти лет он полностью овладевает языком.

Нормальный ребенок может овладеть двумя языками одновременно, без особой

путаницы, если воздействие второго языка происходит естественным путем,

особенно если оба языка принадлежат к одной языковой семье. Как утверждает

Хомски, язык - система, основанная на правилах. Теория эволюционного

процесса не дает никаких объяснений, как возникли эти правила и как любой

ребенок может достичь совершенства в тонкостях и сложностях разговорного

языка к пяти годам от роду.

18.Человеческий язык имеет "потенциально бесконечное количество

предложений". Обычно считается, что 7 (+ - 1) единиц - максимум, чего можно

ожидать от животного, использующего символы или предметы в заранее

установленном порядке. И этот успех может быть достигнут только с помощью

интенсивных техник изменения поведения (поощрения, угрозы и т.д.). Животное

не может комбинировать слова естественно и без специального обучения, как

это делает человеческий детеныш. Язык - явление необычайно индивидуальное и

творческое, имеющее разнообразные способы выражения даже самого простого

действия. Более того: мы, люди, с самого детства окружены морем языковых

единиц. Постоянно мы слушаем, воспринимаем и произносим предложения,

которые никогда не образовывались раньше. По любым стандартам - это

удивительно. При этом мы не ставим никаких огромных задач своей памяти, не

залезаем в словарные списки существительных, глаголов, фразеологических

оборотов, морфологических окончаний и всего остального. Мы просто считаем

само собой разумеющимся, что наши дети овладевают языком в совершенстве,

как и мы, и наши деды. Заложенная в нас языковая одаренность гарантирует,

что мы успешно освоим речь и язык.

Эти восемнадцать пунктов взяты только из одной статьи Хомски.

Но и в других работах он также делал подобные высказывания. Например: "Как

человеческий мозг мог получить врожденную способность, лежащую в основе

овладения языком? Здесь лингвистическая данность не подкреплена никакой

информацией". Хомски уверяет, что процесс, благодаря которому человеческий

разум достиг нынешнего уровня сложности, совместно с его врожденной

организацией - совершенная загадка. Он говорит, что "можно совершенно

спокойно относить это на счет эволюции, но помнить, что под этим

утверждением нет никакой почвы".

заключение.

Все вышесказанное, конечно, окончательно не доказывают, что животные

— в данном случае высшие человекообразные обезьяны — в состоянии усваивать

именно человеческую речь, понимать и пользоваться ею на уровне понятий.

Высшие, понятийные формы речи им все же недоступны, а те знаки, которыми

они учатся пользоваться, не выходят за пределы реализации коммуникативной

функции. Более того, до сих пор нет каких-либо убедительных фактов,

свидетельствующих о том, что животные в состоянии складывать из знаков

предложения, менять порядок слов для выражения одной и той же мысли. Иначе

говоря, в мире животных не установлено пока никакого движения вперед к

слиянию мысли и слова.

Литература.

1. http://www.crimea.com/~creation/.

2. Выготский Л.С. Мышление и речь. Избранные психологические исследования.

- М.,1956. С. 50.

3. Годфруа Ж. Что такое психология, - М., 1996. С. 34-36,41.

4. Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. М.: «Просвещение», 1969.

С.19.

5. Немов Р.С. Психология. том 1, -М., 1999. С. 110-112,125-129.

6 Резникова Ж.И Структура сообществ и коммуникация животных,

Новосибирск,

1997.

7. Рогов Е.И. Общая психология. Курс лекций, -М.,1999. C.36-39,

40-42.

Страницы: 1, 2, 3