Мы и взрослые
является практическим уроком приспособленчества и лицемерия.
В психолого-педагогической литературе широко дебатируется вопрос о
мере сравнительного влияния на подростков родителей и сверстников. Однако
на него не может быть однозначного ответа. Общая закономерность состоит в
том, что чем хуже отношения подростка со взрослыми, тем чаще он будет
общаться со сверстниками и тем автономнее будет это общение от взрослых. Но
влияния родителей и сверстников не всегда противоположны, чаще они бывают и
взаимодополнительными .
«Значимость» для юношей и девушек их родителей и сверстников
принципиально неодинакова в разных сферах деятельности. Наибольшая
автономия от родителей при ориентации на сверстников наблюдается в сфере
досуга, развлечений, свободного общения, потребительских ориентаций.
Больше всего старшеклассникам хотелось бы видеть в родителях друзей
и советчиков. При всей их тяги к самостоятельности, юноши и девушки остро
нуждаются в жизненном опыте и помощи старшим. Многие волнующие проблемы они
вообще не могут обсуждать со сверстниками, так как мешает самолюбие. Да и
какой совет может дать человек, который прожил так же мало, как и ты? Семья
остается тем местом , где подросток, юноша чувствует себя наиболее спокойно
и уверенно. Отвечая на вопрос: «Чье понимание для вас важнее всего,
независимо от того, как фактически понимает вас этот человек?» -
большинство московских мальчиков (с 5 по 11 класс), поставили на первое
место родителей (ответы девочек более противоречивы).
Однако взаимоотношения старшеклассников с родителями часто обременены
конфликтами и их взаимопонимание оставляет желать лучшего.
«Мне уже 17 лет, а с мамой мы еще ни разу не говорили по душам... Я
бы даже рассказала все, что меня волнует, любой другой женщине».
«Вечером родители только успевают спросить: «Как дела в школе?» А нам
на этот вопрос надоело отвечать и кажется, что родителей больше ничего не
интересует... Мы часто поэтому не понимаем родителей, а родители нас...»
И таких писем множество.
При исследовании юношеской дружбы было специально зафиксировано, как
оценивают школьники с 7 по 11 класс уровень понимания со стороны родителей,
легкость общения и собственную откровенность с ними. Оказалось, что по всем
этим показателям родители уступают друзьям - сверстникам опрошенных и что
степень психологической близости с родителями резко снижается с 7 к 9
классу.
Причина этого коренится прежде всего в психологии взрослых,
родителей, не желающих замечать изменение внутреннего мира подростка и
юноши.
Рассуждая абстрактно, хорошие родители знают о своем ребенке
значительно больше , чем кто бы ни было другой, даже больше, чем он сам.
Ведь родители наблюдают изо дня в день на протяжении всей его жизни. Но
изменения, происходящие с подростком, часто совершаются слишком быстро для
родительского глаза. Ребенок вырос , изменился, а любящие родители все еще
видят его таким, каким он бал несколько лет назад, причем собственное
мнение кажется им непогрешимым. «Главная беда с родителями - то, что они
знали нас, когда мы были маленькими», - заметил 15 - летний мальчик.
Понять другого человека можно только при условии уважения к нему,
приняв его как некую автономную реальность. Самая распространенная (и
совершенно справедливая!) жалоба юношей и девушек : «Они меня не слушают!»
Спешка, неумение и нежелание выслушать , понять то, что происходит в
сложном юношеском мире, постараться взглянуть на проблему глазами сына или
дочери, самодовольная уверенность в непогрешимости своего жизненного опыта
- вот что в первую очередь создает психологический барьер между родителями
и растущими детьми.
Сотрудники Института психологии АПН опросили 164 старшеклассника
относительно их потребности в разных видах общения и реальных
взаимоотношений с разными партнерами. Общение со взрослыми, включая
родителей, оказалось гораздо более формальным и регламентированным , чем
общение со сверстниками. Оно вызывает у юношей острую неудовлетворенность.
Регламентированное
общение Нерегламентированное общение
Партнеры
потребность реальное
потребность реальное
в нем
общение в нем общение
Родители и близкие родствен-
ники 4,7
70,8 66,6 29,2
Учителя 8,3
95,7 10,9 4,3
Другие взрослые 2,6
98,6 6,5 1,4
Близкие друг - сверстники 0 0
68,2 56,2
Другие сверстники 4,6
68,4 24,3 31,6
Как видно из таблицы, потребность в неформальном общении с родителями
удовлетворяется меньше чем наполовину. В ходе дополнительного интервью
выяснилось, что общением с матерью удовлетворены только 31,1 процента, а с
отцом - всего 9,1 процента опрошенных. А ведь этот вид общения
психологически очень важен. Среди школьников, имеющих доверительные
отношения с родителями, устойчивой самооценкой обладают 79,1 процента
опрошенных , а среди тех, у кого общение с родителями жестко
регламентировано, - только 25 процентов. Неадекватную самооценку в первой
группе имеют 8,3 процента , а во второй - 87,9 процента обследованных.
В другом исследовании отношения старшеклассников с родителями
изучались с точки зрения доверительности общения со стороны
старшеклассников , информационного содержания общения , внимания,
проявляемого детьми к делам и жизни родителей, и авторитетности мнений
родителей для старшеклассников. Было опрошено 140 ленинградских семей,
причем дети и родители опрашивались отдельно. Выяснилось, что
старшеклассники , независимо от пола, более откровенны с матерью, нежели с
отцом, чаще обращаются к ней за советом и более сочувственно относятся к
ней. Отцы имеют преимущество только в «информационной сфере», когда речь
идет о политике и спортивных событиях.
Бросается в глаза также резко выраженная асимметричность интересов
детей и родителей : родители проявляют внимание ко всем сторонам жизни
детей, тогда как дети мало интересуются жизнью и трудом родителей.
Особенно отчетливо это проявляется в общении с отцами : дети редко
расспрашивают их о служебных делах, годах детства и юности и т.д.
Отношения детей и родителей асимметричны , неравноправны. Многие
родители, привыкнув распоряжаться детьми, болезненно переживают ослабление
своей власти. Кроме того, действуют определенные культурные запреты.
Например, у нас не принято обсуждать сексуальные проблемы с представителями
других возрастных групп, это делается только со сверстниками. В результате
важнейшая сфера интимных переживаний подростка из общения с родителями
«изымается». При опросе 402 пар молодых москвичей, подавших заявление о
вступлении в брак, 85 процентов невест и 80 процентов женихов сказали, что
никогда не обсуждали с отцами проблемы брака и семьи . Чрезвычайно важные
для переходного возраста и ранней юности темы - «этапы полового созревания»
и «интимные отношения» - занимают последние места в разговорах с
родителями.
Но если о том, что больше всего волнует, говорить невозможно, общение
неизбежно принимает формальный, рутинный характер. Обе стороны чувствуют
возникший между ними барьер , страдают от этого, но сделать ничего не
могут. Чем больше родители «нажимают» на поведение, успеваемость и прочие
формально- ролевые аспекты жизни детей, тем суше, казеннее ,
регламентированнее становятся их взаимоотношения.
Вот типичное письмо старшеклассника : « Моему другу повезло с
родителями, потому что они считают своего сына за человека. Я целые дни
провожу в их доме. Его отец любит отгадывать кроссворды, заводить радиолу;
нашу музыку называет «шум» , но разрешает слушать... Мои родители ,
наоборот , думают только о моих уроках. Что я человек , у меня могут быть
дела - это им даже в голову не приходит. Кандидаты наук, а к телефону не
зовут. Разговаривают со мной как будто всегда с обидой, хотя бы я даже все
выучил. В доме у нас зеленая тоска...»
Юноши, в свою очередь, невнимательны к родителям в следствии своего
возрастного эгоцентризма. Поглощенные собой, они видят своих родителей
только в каких-то определенных и подчас не самых привлекательных ипостасях
, разбить которые может только новая информация, высвечивающая привычный
образ «предка» с какой-то неожиданной стороны. А родители ждут от выросших
детей тепла и понимания и вместе с тем смертельно боятся обнаружить свои
человеческие слабости, которые детям давно известны.
В любящих душах родителей живет иллюзия, что они нужны выросшим детям
в том же качестве , что и в раннем детстве. Идеальный воспитанник Эмиль,
женившись и готовясь стать отцом, говорит своему идеальному воспитателю:
«Советуйте, руководите нами, мы будем послушны; пока я буду жив, я буду
наждаться в вас» Растроганный собственной утопией , Руссо не замечает, что
послушание и потребность в руководстве - не самые ценные качества взрослого
человека, что существуют другие формы любви и человеческих
взаимоотношений. Так приятно для самолюбия всегда и во всех ситуациях
оставаться для своих детей и учеников мудрым наставником и учителем жизни!
Но в этой установке - источник постоянных конфликтов.
И здесь особенно трудно приходится отцам. Сегодня отцовская роль
стала особенно сложной и проблематичной. Не говоря уже о том , что во
многих семьях отцы вообще отсутствуют , их влияние на детей большей частью
ниже, чем влияние матерей. По мнению опрошенных уфимских школьников, свыше
трети их отцов практически не занимаются домашними бытовыми делами, две
трети отцов не помогают детям в учебе, не обсуждают с ними книг, фильмов ,
телепередач. Отвечая на вопрос : «С кем ты делишься своими секретами?» -
дети, начиная с 5 класса, ставят на первое место друзей , затем идут
матери, бабушки и на предпоследнем месте, опережая только братьев и сестер,
- отцы. В некоторых семьях единственная форма отцовского общения с детьми -
совместный просмотр телепередач, после чего семейство отходит ко сну.
Сравнительно редко наблюдается и психологическая близость с отцами.
Дело, по-видимому , не в том, что современные мужчины уделяют меньше
внимания семье и детям, а в том, что подорвано их традиционное положение в
семье , а новые роли усваиваются медленно. Отец перестал быть единственным
кормильцем и дисциплинирующим фактором. Труд, который всегда был и остается
главной сферой самоутверждения мужчины, в наши дни пространственно отделен
от семейного быта. Как работает отец, ребенок не видит. Что же касается
внутрисемейных функций, роль матери здесь выглядит гораздо более важной и
значимой, чем роль отца. Кроме того, взаимоотношения отцов с детьми ( мы
видели выше , что старшеклассники чаще ощущают близость с матерью и
откровеннее с ней, чем с отцом) осложняется меньшей экспрессивностью
мужчин, их частым неумением выражать сравнительно тонкие чувства и
психологические переживания. Эти качества, столь ценимые в наши дни, не
входили в традиционный стереотип мужчины.
Отцовские чувства и отцовская роль сами требуют определенного
воспитания и обучения. В старом, патриархальном обществе, на нормы которого
мы все еще ориентируемся, учиться отцовству не было необходимости. Будь
сильным и преуспевающем мужчиной в обществе , и все остальное -
благоустроенный дом , уважение окружающих, послушная жена и дети - появится
автоматически. Возится с детьми и разводить «нежности телячьи» - не мужское
дело. Такова была господствующая установка, и, хотя очень многие мужчины
чувствовали себя в этом мире неуютно и испытывали дефицит эмоционального
тепла и интимности, это не воспринималось как социальная проблема.
Сегодня положение резко изменилось. Раскрепощение женщин и другие
процессы лишили мужчин их привилегированного положения. Чтобы иметь
душевное спокойствие и авторитет в семье, мужчина должен обладать рядом
тонких психологических свойств, которые никогда не входили в традиционный
стереотип маскулинности , - чуткостью, внимательностью, отзывчивостью и
т.д. Их недостаток болезненно сказывается на психике и здоровье мужчин.
Равняясь на систему ценностей , принятых в обществе сверстников, мальчики-
подростки старательно искореняют в себе эти якобы «женские» качества, а
став взрослым, обнаруживает, что не в состоянии выразить волнующие их
переживания. Броня, которой подросток окружил себя в порядке самозащиты,
превращается в тюрьму, из которой взрослый мужчина не может освободиться. В
том, что касается выражения эмоций, «настоящий мужчина» напоминает порой
собаку из поговорки: все понимает, а сказать не может. По уровню душевного
самораскрытия мужчины существенно уступают женщинам, и это остро
проявляется в семье и отношениях с детьми. Поэтому, вовлекая отцов в дело
воспитания, школа должна одновременно оказывать им необходимую
психологическую помощь.
-Ах так! Тогда вообще никуда не пойдешь!
-Пойду!
-Ты с кем разговариваешь? Не пойдешь, если отец не разрешает!
-Как бы не так!
Стук входной двери поставил точку на разговоре.
Санька бежал по улице, ничего не видя и не слыша, кроме возмущения,
бушевавшего в нем.
«Ненавижу! Ненавижу! Я не маленький, чтобы мной так командовать! Весь
класс идет в поход, и все вместе вернутся. Только мне почему-то приказывают
быть дома к пяти. Значит я один должен возвращаться? Почему? Что изменится,
если я приеду попозже, со всеми? Просто ему надо показать свою власть и
унизить меня! Вечно так! А если я действительно провинюсь - что же тогда?
Убить меня, что ли? Не может отец понять, что я уже вышел из того возраста
, когда можно мною командовать!»
...Отец нервно постукивал кулаком по столу, сосредоточенно уставясь в
одну точку, и размышлял
«Как разговаривать стал , паршивец! Вырастил, называется , сынка! Что
ни скажи - все встречает в штыки! Ему кажется, что много понимать стал! Так
ведь только кажется! Что десять лет, что пятнадцать... Но почему так? Что
было!»
Была любовь. Санька еще не умел говорить и гулять, его возили в
коляске до половины завернутым в одеяло. Но стоило появиться рядом отцу,
как из коляски раздавалось радостное покряхтывание. Оно означало, что
право везти коляску переходило к папе. Когда же папа уходил, вслед несся
горестный плач.
-Папа! - сказал Санька в числе первых своих трех слов и немедленно
сделал это слово синонимом высшего достоинства.
Была дружба. Выходной день превращался в праздник.
-Позаботься о лыжах! - накануне мимоходом бросал отец. И сын допоздна
колдовал над баночками с мазями, наполнявшими кухню едким смоляным запахом.
Снежным воскресным утром к лыжникам в парке прибавлялось еще двое -
высокий, плотный в синем костюме и маленький в красном с белыми полосками.
Оба были неутомимы и отважны.
-Съедем? - спрашивает старший, указывая палкой на крутую горку.
-Съедем! - отвечал младший, и никто не смог бы уловить неуверенности
в его ответе, хотя внутри холодело при одно взгляде на гору. Но показать
себя трусом перед папой? Ни за что! Присесть, палки назад! Ух! Удержался!
-Молодец! - кричал отец. И Саня счастливо вздыхал. А если он падал,
то слышал снисходительное: «Цел? Ну, ну! Не разлеживайся! Вставай!»
Было уважение. В ящике письменного стола лежали отцовские боевые
награды. На 23 февраля и на 9 мая они переходили из своих коробочек на
лацканы отцовского пиджака. Саню заполняла до краев гордость. Он слушал
отцовские рассказы, радуясь и страдая, время от времени хватая широкую,
крупную руку, чтобы убедиться: все то, страшное, позади! Папа здесь, рядом!
Было послушание.
-Изволь делать так, как я говорю!
Иногда мальчишка возражал. Но только по существу.
-Папа мне не хочется...
-Что за разговоры! Сказано - делай!
И вдруг - возмущение, открытая неприязнь во взгляде, в тоне, в словах
сына. Словно какая-то злая сила отбросила их друг от друга. Вначале отец
испытывал гневное удивление: что случилось? Он инстинктивно попробовал
увеличить силу своей власти , своего покровительства, всего того, что
столько лет надежно притягивало к нему сына. И убедился, что тот отдаляется
еще больше. Тогда отец растерялся: понятно, переходный возраст и все
такое, но какое отношение имеет это к нему? И наконец, почувствовал сильное
искушение: махнуть на все рукой и снять ответственность за дальнейшее. Что
бы не произошло - всегда можно будет сказать: «Не хотел делать по-моему?
Сам Виноват!»
Наше знакомство с Коротковыми состоялось тогда, когда между отцом и
Саней отношения установились: периоды острой враждебности чередовались с
периодами подчеркнутого безразличья. Первые наполняли дом ссорами и злыми
вспышками по любому поводу. Во время вторых царило угрюмое молчание. Мать
старалась разрядить обстановку, но это плохо ей удавалось. Боязнь повредить
родительскому авторитету мешала ей обвинить в чем-то отца, а попытки
оправдать сына наталкивались на раздражение мужа: «Не требуется вовсе
вставать грудью на защиту Саньки!»
-Как только вместе соберутся, так или вцепляются друг в друга из-за
каждой мелочи, или молчат! - устало пожаловалась Ольга Викторовна . -
Просто трагедия!
Еще не трагедия. Ничего безнадежно непоправимого не произошло. Но
произойти может, если труднообъяснимые семейные нелады приведут к полному
разъединению тех, кто недавно был связан, казалось , неразрывно.
Бывает и так: сын уходит из дома. И спустя годы зрелый
самостоятельный человек старается, как может, избегать общения с отцом, А
отец, уже старик, так и живет с чувством обиды и недоумения: за что?
-За что? - спросила и я.
Сын пожал плечами.
Не сошлись характерами и взглядами!
У взрослых людей характер и взгляды, естественно, обладают известной
стабильностью, которая неизбежно проявляется и в отношениях с детьми.
-Уважения надо сначала заслужить! - веско сказал Алексей Петрович. -
А Санька его еще не заслужил!
-Да кто его унижает?! И в мыслях нет! - сердится Алексей Петрович.
А Саня, идя по улице, вспоминает:
-У меня Гришка с Леной сидели , а отец пришел в комнату и начал:
«Посмотрите, ребята, на его патлы! На кого он похож! Чучело какое-то! Хоть
бы вы его пристыдили и сводили в парикмахерскую!! Ходить в таком виде -
неуважение к обществу!»
-Ведь для его же блага говорю! Ему добра хочу! - продолжал Алексей
Петрович. -Разве дело в тоне? Неужели загвоздка в том, что форма не
нравится?
И в этом тоже. Но, конечно же , не только в этом. Каждодневная опека,
дозволенная и неизбежная в детстве, давит тяжелым, стесняющим грузом на
того, кто почувствовал себя взрослым, даже если ему только кажется , что он
взрослый. Она настораживает: проверяют каждый мой шаг - не доверяют;
стараются чересчур помогать - сомневаются в моих силах; поучают без конца -
не считают способным к самостоятельности. Юношеская запальчивость всегда
находит крайние определения.
Мы-то знаем, как несправедливы эти выводы. Но привычка к
определенному стилю отношений с детьми, нежелание или неумение отказаться
от нее может оказать плохую услугу.
Непреклонность? Да, если речь идет о главном: о порядочности, о
честности, об отношении к труду. Терпимость в мелочах? Обязательно, если в
них как-то раскрывается индивидуальность подростка. Вот хоть, к примеру,
Санькины «патлы». Допустим, что отца коробит прическа сына. У него в
распоряжении много средств: посоветовать подстричься, посмеяться в семейном
кругу над «диким» видом. Пожалуйста! Но схватить за этот чуб и обкорнать
его или демонстративно срамить сына в присутствии товарищей - это уже
прием запрещенный.
Мы стараемся понять до конца наших детей. Великое счастье, когда это
удается. А если не удается, порой необходимо им просто поверить.
С ростом детей растут и родители, именно так, не стареют, а растут.
Во всяком случае должны расти, чтобы быть на высоте к тому времени , когда
у ребят начинает происходить переоценка ценностей.
«Ты требуешь от меня, а какой ты сам?» Авторитет родительской власти
кончается. Теперь будет действовать авторитет человеческой личности. Только
он. Значит, наступила пора, когда что-то в отношениях приходится
перестроить. И самому перестроится. Так бывает всегда, и нельзя, чтобы это
заставляло врасплох.
Те же трудности , что и родители , переживают учителя. Как уже
говорилось, работа учителя по сравнению с патриархальным прошлым заметно
усложнилась, причем особенно трудно иметь дело со старшеклассниками. И не
потому, что ребята или учителя стали хуже, а потому , что предъявляемые к
тем и другим требования стали более противоречивыми.
Для многих старшеклассников понятия «учиться» и «учиться в школе» не
только различны, но даже противоположны. Вот как выглядели ответы некоторых
учеников 11 класс очень неплохой подмосковной школы на вопрос: «Какую
пользу приносит тебе посещение школы?»
Никакой.// Никакой. Может , потом свои знания я смогу применить где-
нибудь, но сейчас вся учеба мне кажется бесполезной.// Посещение школы мне
не приносит пользу, на уроках я мало чего усваиваю полезного. Польза -
общение с классом, с народом. //Наверное, какую-то пользу и приносит, но я
ее не замечаю.// Великую радость общения и отдых от родителей...//Школа не
дает мне замкнуться в узком кругу моих занятий, но я с такой же охотой и не
посещал бы ее. //Очень мало - только по литературе, а так - только вред!
«Нам уже 16, - рассказывала десятиклассница, - и на табличку у касс
кинотеатров « Дети до 16 лет не допускаются» мы смотрим с насмешливой
улыбкой. Итак , у администрации кинотеатров мы получили полное признание. А
в школе? Как ни странно, в школе нас во многом считают детьми... Однажды
один из преподавателей сказал мне : «Вот кончишь школу, и тогда тебе
придется приобретать собственные мысли». Смешно!»
Чтобы преодолевать стереотипы собственного мышления, учитель должен
знать специфические опасности и вредности своей профессии. Американский
социолог У. Уоллер в работе « Что учение делает с учителем» (1932) описал
некоторые из этих вредностей. Многих учителей и вне школы отличает
назойливо-дидактическая, поучающая манера держать себя. Привычка упрощать
сложные вещи, чтобы сделать их доступными детям, способствует развитию
негибкого, прямолинейного мышления, вырабатывает склонность видеть мир в
упрощенном, черно-белом варианте, а привычка постоянно держать себя в руках
затрудняет эмоциональное самовыражение.
Положение учителя - это постоянный искус, испытание властью. Дело не
только в субъективизме и личной предвзятости в оценках и отношении к
учащимся. В бюрократически организованной системе образования учитель
является прежде всего государственным служащим, чиновником. Его главная
задача - не допускать каких-либо происшествий и отклонений от официально
принятых мнений.
Юношеский возраст - не фаза «подготовки к жизни» , а чрезвычайно
важный, обладающий самостоятельной, абсолютной ценностью этап жизненного
пути. Будут ли юношеские годы счастливыми и творческими или же останутся в
памяти сегодняшнего школьника как заполненные мелкими конфликтами, унылой
зубрежкой и скукой, - во многом зависит от атмосферы, царящей в школе, от
его собственных отношений с учителями
«Для ребят идея не отделена от личности. То, что говорит любимый
учитель, воспринимается совершенно по-другому, чем то, что говорит
презираемый ими, чуждый им человек», - писала Н.К. Крупская. Но любимым
учителем может быть только учитель любящий.
Страницы: 1, 2
|