Реальные механизмы внушающего воздействия

Часто именно парадоксальными, метафорическими предписаниями приходится

пользоваться и в случаях, когда отношения в семье осложняются из-за

непростроенности границ, если в жизнь семьи постоянно вмешиваются старшее

поколение, школа, друзья или чье-то хобби, работа, увлечение. В таких

случаях принято говорить о нарушении границ внешних, снаружи. Часто здесь

помогают метафорические высказывания о том, что каждая образующаяся пара в

животном мире завоевывает и охраняет свою территорию, и именно такая, порой

агрессивная защита позволяет им вырастить свое потомство. Если же в семье

нарушены внутренние границы, то есть налицо спутанность семейных ролей и

ответственности, то показательным оказывается предписание “стараться еще

лучше в этом же направлении”. Например, при слитных отношениях можно

посоветовать в течение недели носить одежду друг друга, меняться спальными

местами, выполнять несвойственные обязанности: ребенку – готовить обед,

отцу – делать уроки, маме – идти на работу вместо папы и т.д. Парадокс

предписания вызывает протесты клиентов, и это дает динамику отношениям.

Метафорические формы общения, игры в психотерапии являются также

прекрасной разбивкой состояний при атмосфере всеобщей озабоченности,

напряжения, недоверия. Игра и сказка – это детский мир, детская карта. А,

как известно, в своих играх дети всегда так или иначе отражают те проблемы,

которые их беспокоят. Дети очень наблюдательны, и они не пользуются

оценочными дигитальными категориями. Они доверяют своему сенсорному опыту,

и именно он запечатляется у них в памяти. Поэтому присутствие детей на

терапии часто даёт много ценной информации. Как видится ребенку домашняя

ситуация? Какова пошаговая динамика происходящего (“Что нужно сделать папе,

чтобы у мамы испортилось настроение?”). С кем ребенок уютнее себя

чувствует? Что вызывает у него тревогу? Правильно ли он понимает позицию

взрослых (“Как ты думаешь, что чувствует твой папа, когда смотрит

телевизор, а вы с мамой ругаетесь?”). Таким приемом мы даем возможность

всем присутствующим членам семьи побывать в каждой из трех позиций

восприятия: рассказать о происходящем от своего лица, посмотреть на это

глазами другого или со стороны. Однако маленькие дети понимают семейные

правила, скорее, на невербальном уровне. Они замечают то, что психологи

называют неконгруэнтностью, рассогласованием между внешним поведением и

глубинными убеждениями; они знают, какова сенсорная очевидность

установленного раппорта (или его отсутствия); улавливают, находятся

взрослые в ресурсном или нересурсном состоянии, и, вероятно, даже владеют

рецептами успешных и неуспешных стратегий взаимодействия с родителями в

состоянии ресурса и нересурса. Но вся эта информация накапливается у них на

бессознательном уровне, и сделать ее частью сознательной компетенции как

для себя, так и для родителей ребенок может лишь посредством игры, сказки,

импровизаций, то есть метафоры. Если мы хотим, чтобы ребенок мог принять

участие в терапии, мы должны подстраиваться под его семантику, под его

представление о жизни, его “магическое сознание”. Именно поэтому игровая,

символичная форма общения в семейной терапии бывает наиболее эффективна.

Были разработаны два специальных метафорических приема: семейная

скульптура и работа через метафорический предмет. Остановлюсь на каждом из

них подробнее.

1) Семейная скульптура – это символическое отражение позиций членов

семьи по отношению друг к другу, а также дистанции между ними, динамики

взаимоотношений. Семейная скульптура по своей сути напоминает

парадоксальное предписание, поскольку в ней взаимоотношения показываются в

гротесковой форме. Мы просим каждого из членов семьи поставить своих

близких так, чтобы это пантомимически отражало все то, чем семья живет, как

относятся люди друг к другу (инструкции должны быть максимально

неконкретные, содержать меньше референтных индексов). Свое видение

скульптуры ваяют сначала все участники по очереди, а потом это делает сам

терапевт. В результате могут получиться очень меткие картины.

Например, один из членов семьи становится спиной ко всем остальным,

или, наоборот, с протянутыми руками, но на большом расстоянии. Если в семье

все подчинено интересам какого-то одного человека, он может оказаться на

пьедестале, а все остальные смотрят на него с раболепием в глазах и

заломленными руками. Такая скульптура отражает ситуацию, когда у одного из

родителей слишком жестокий характер или важная работа, заставляющая других

подлаживать под него свое расписание, интересы. На пьедестал может быть

воздвигнут и ребенок – кумир и гордость всех окружающих. Кто-то из

участников может быть поставлен на колени или презрительно указывать на

всех пальцем.

Иногда скульптура бывает весьма динамичной. Например, если мы имеем

целью показать матери, что она слишком потворствует своему капризному

ребенку, то мы просим его взять маму за руку и беспрерывно дергать ее,

прыгать, запутываться между ней и отцом или другими детьми, пока неудобство

не заставит мать (или кого-то другого) остановить этот процесс. Движение в

скульптуре может перемещаться с одного человека на другого; в зависимости

от степени своей успешности ребенок может возводиться на пьедестал или

сидеть на корточках; или ребенок может постоянно перебегать от отца к маме,

символизируя собой “телефонный шнур” и т.п.

Поскольку, как я уже писала, важным компонентом семейного благополучия

является четкость границ, то порой имеется необходимость ввести в

скульптурную композицию воображаемую фигуру бабушки или предмет,

символизирующий работу, дачу или даже телевизор. Иными словами, скульптура

выражает через метафору то метасообщение, ту стратегию взаимодействия,

которую несет в себе каждый участник. Утрирование ситуации помогает

наглядно проверить экологичность семейных правил, прочувствовать эффекты,

которые получают члены семьи от установленной последовательности

поведенческих паттернов. Скульптура предполагает и визуальную наглядность

ситуации, и кинестетическое прочувствование участниками своих позиций в

символической форме. А задействуя в “строительстве” всех участников

терапевтического процесса, мы способствуем получению обратной связи, в том

числе и от тех из них, чьей доминирующей метапрограммой дома является

пассивный стиль реагирования.

О выявлении метапрограмм в скульптуре можно говорить особо. Так,

например, размер разбивки информации, характерный для автора-ваятеля, виден

по тому, насколько детально или символично его изображение, отражен в

скульптуре конкретный контекст, “типичная” ситуация или глобальная

расстановка сил. Если же кто-тo из персонажей стоит отдельно, далеко или на

голове, то он явно предпочитает различия. В то время как фокус сравнений,

направленный на сходство, будет отражаться в том, что все члены семьи

“переплетены”, находятся в тесном кинестетическом контакте или у всех

похожие позы, выражения лица. Внутренняя референция в принятии решений

будет характерна для того, кто встанет спиной ко всем или будет показывать

им, что делать. В общем групповом портрете также заметен будет и стиль

взаимодействия (независимый или кооперативный), иногда можно обнаружить

даже способ мотивации, принятый в семье. Это может отражаться в движении

или общей направленности нескольких или всех членов семьи в одну и ту же

сторону – это может быть как от кого-то или чего-то, так и к кому-то.

В скульптуре явно находит свое отражение то, насколько глубокий раппорт

установлен между участниками, все ли в него включены; производит весь

портрет в целом ресурсное или нересурсное впечатление. Так же легко можно

откалибровать, конгруэнтно ли смотрятся люди в очевидной им роли; на чем

именно фокусирует свое внимание каждый из участников, а что он опускает в

своем восприятии ситуации. Выраженное в метафоре в символической форме

видение каждым из клиентов общей ситуации позволяет всем остальным

подстраивать эту метафору под свою карту, осуществлять свой собственный

трансдеривационный поиск.

При таком методе работы можно выявить через метафорическую форму как

актуальное, так и желаемое состояние для каждого человека (“Как бы вы

хотели, чтобы это выглядело?”, “Что нужно изменить в скульптуре, чтобы это

вас больше удовлетворяло?”). Такой прием обеспечивает позитивную

спецификацию желаемого результата, формирует у каждого представление о том,

как это должно выглядеть. Иногда при построении такой “идеальной”

скульптуры сразу всплывают ограничивающие убеждения одного или нескольких

участников (“Такого никогда уже не будет”, “Он не захочет подойти к нам

ближе” и др.). Бывает и так, что портрет, отражающий желаемое состояние,

для всех членов семьи очень схож, например, они символизируют всеобщую

гармонию и близость, стоя близко друг к другу и держась за руки. Это

позволяет нам отлично проиллюстрировать отделение намерений от поведения:

как бы различны ни были позиции в актуальном состоянии, все они стремятся к

одной общей позитивной цели – сблизиться, но стремятся различными

поведенческими путями. Это объединяет семью, делает очевидной необходимость

совместных усилий.

2) Теперь я бы хотела рассказать о работе с метафорическим предметом.

Метафорическим предметом может выступать что угодно: игрушка, подушка,

надувной шарик или мяч, который во время семейной консультации “изображает”

беспокоящий клиентов вопрос. Лучше всего этот прием применим к детям. Дело

в том, что детское сознание в 2,5-3 года становится “символичным”: в игре у

ребенка появляются замещающие предметы. Он может использовать палочку

вместо ложки, градусника; брусок конструктора – вместо машинки; понимает,

что папу или маму в игре может изображать любой ребенок. Поэтому

дошкольнику достаточно легко принять, что какой-нибудь реальный предмет

будет в нашем разговоре выполнять роль ссоры, обиды, плохого настроения,

непослушания и т.д. То есть те самые существительные, которые “нельзя

положить в тачку”, становятся реально осязаемыми.

Сначала ребенок выбирает игрушку или предмет, дает ему имя или

название, определяет его размеры. Затем мы спрашиваем ребенка: “Кто первый

берет этот предмет, зачем? Кому хочет передать? Что случится с игрушкой,

если ею не заниматься, не брать ее? Каким образом она передается другому? В

каком количестве, на какое время? Хочет ли еще кто-то в доме поиграть с

игрушкой? Получит ли он ее?” Вопросы могут задаваться не только ребенку. По

правилам циркулярной логики, принятым в семейной терапии, мы спрашиваем о

взаимодействии мамы с дочерью – у отца (“Что было бы, если бы дочь не взяла

игрушку?”), о чувствах мамы – у ребенка (“Изменяются ли размеры игрушки –

если она отражает, например, тревогу или вину, – пока мама хранит ее у

себя?”), об отношении одного родителя – у другого (“Как бы поступил с

игрушкой ваш муж?”).

И наконец, наличие игрушки как символа определенного чувства, или

состояния, или паттерн поведения подразумевает, что это нельзя просто

выкинуть из жизни. Таким образом, мы начинаем искать взаимоприемлемые пути

решения задачи. Например: “Как ты думаешь, что было бы, если бы мама не

отдавала игрушку никому, не бросала и не заставляла ее брать, а просто

поставила бы на стол и рассказала о ней? А если бы она “разобрала” игрушку

и разделила со всеми понемногу?”

В результате метод метафорического предмета позволяет снять агрессию,

приобрести коммуникативные навыки, отработать модель поведения и т.п. –

путем манипуляций с искусственным предметом, используемым в качестве

реального, и переносом на него свойств и отношений людей из реальной жизни.

Использование метафор в семейной терапии – очень благодарное и

высокоэффективное занятие. Если психолог или психотерапевт умеют грамотно

пользоваться этим приемом и проявляют в своей работе достаточно творчества,

то метафора может сопровождать их консультации с момента сбора информации

до осуществления последней поведенческой проверки сделанной интервенции.

Самогипноз

Самовнушение и самогипноз

Самовнушение является основным средством работы над собой в

самосовершенствовании. По существу все методы самосовершенствования

основаны на самовнушении. На протяжении многих веков самовнушение

использовалось в различных сферах деятельности человека: в религии,

искусстве, педагогике, медицине. Самовнушение лежит в основе аутогенной

тренировки, йоги, буддизма, даосизма и других систем совершенствования

личности.

Существует выражение: «Ты таков, каким себя мыслишь». Имеется в виду,

что качества характера человека, его самочувствие, эмоциональное состояние

и тонус зависят от характера мыслей (активных или пассивных), преобладающих

на определенном этапе жизни или в течение всей жизни. Сам процесс мышления

и есть по существу самовнушение, т.к. ни одна мысль не пропадает даром, а

оказывает определенное, соответствующее характеру мысли воздействие на

источник мысли.

Эффективность самовнушения зависит от силы мысли и степени

расслабления. Мысли можно разделить на пассивные и активные. Пассивные

мысли (случайные, разбросанные, вяло текущие) оказывают слабое воздействие,

зато активные мысли(создаваемые сознательно и целенаправленно) сильно

воздействуют на мыслителя, и сила воздействия пропорционально зависит от

силы мысли. Следует отметить, что и определенные пассивные мысли, если они

являются преобладающими в течение длительного времени, оказывают

значительное влияние.

Наиболее эффективно самовнушение, когда активные мысли в виде целевых

формул (мысли, несущие четкую осмысленную установку подсознанию) протекают

на фоне состояния расслабления организма (расслабление мышц, сосудов,

дыхания). Чем больше расслабление организма, тем податливее становится

подсознание для целевых установок, т.к. «исчезновение» сознания, мешающего

вводу целевых установок в подсознание, находится в прямой зависимости от

степени расслабления организма.

Установки подсознанию могут быть выражены в виде слов или в виде

мысленных представлений. Одновременное использование словесных формул и

соответствующих им мысленных представлений усиливают самовнушение.

Сила установки и, следовательно, сила самовнушения находятся в прямой

зависимости от степени желания (желания достижения поставленной конкретной

цели), от степени концентрации внимания на установках для подсознания, а

также от степени повторяемости установок.

Целенаправленные самовнушения (выполняемые человеком сознательно) могут

быть реализованы в виде:

. мысленного настроя на определенное психическое состояние или

самочувствие, на определенное поведение, на определенную работу;

. аутогенной тренировки, где мысленные установки протекают на фоне той

или иной степени расслабления организма;

. медитации – психическом состоянии, при котором человек способен

сосредоточиться на чем угодно по своей воле либо не думать о том,

что может в данный момент помешать (слово «медитация» происходит от

греческого «медомай», означающего «о чем-либо размышлять» и является

аналогом санскритского термина «дхияна», означающего «размышление,

углубление». Темой для медитации может быть все что угодно, поэтому

число конкретных ее форм достаточно велико).

В 20-ые годы наибольшее распространение получил метод самовнушения

французского аптекаря Куэ, который назвал его “школой самообладания путём

сознательного самовнушения”. Главный тезис Куэ был: нет внушения, есть

только самовнушение. Больным предлагалось ежедневно, сидя или лёжа в

удобной позе, мысленно или шёпотом повторять по 20-30 раз формулы

самовнушений типа: “Мне становится лучше и лучше… Моё зрение улучшается…”

Такие сеансы рекомендовалось 3-4 раза в день в состоянии покоя и

расслабления, особенно перед сном.

В 1932 году немецкий невропатолог И. Шульц опубликовал монографию

“Аутогенная тренировка – сосредоточенное расслабление”. Аутогенная

тренировка представляет собой активный метод психотерапии,

психопрофилактики и психогигиены, направленный на восстановление

динамического равновесия системы гомеостатических саморе-гулирующих

механизмов организма человека, нарушенных в результате стресса. АТ имеет

две ступени – низшую и высшую. Первоначальный курс содержит шесть

стандартных упражнений. Начинается аутотренинг с обучения расслаблению

мышц, после этого следуют занятия по овладению сердечно-сосудистой

системой, влиянию на вегетативную нервную и косно-суставную системы.

Аутогенная тренировка наиболее эффективна при лечении неврозов, особенно

при неврастении, функциональных расстройств и психосоматических

заболеваний.

Овладение высшей ступенью АТ даёт возможность вызывать трансовые

состояния различного уровня. Прежде чем приступить ко второй ступени АТ,

тренирующийся должен освоить первую ступень, научившись удерживать себя в

состоянии аутогенного погружения по часу и более. Упражнения АТ-2 по

замыслу Шульца должны научить вы-зывать сложные переживания, приводящие к

излечению через “аутогенную нейтрали-зацию” и катарсис. Анализируя описание

медитативных упражнений по Шульцу, можно заметить, что они сводятся к серии

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6