Сновидение и бессознательное

в человеческом разуме.

Последующие исследования привели Юнга к мысли, что описанный

подход лишён оснований и должен быть отвергнут. Он обнаружил, что

ассоциации и образы такого рода составляют неотъемлемую часть

подсознания и присутствуют в сновидениях любого человека, будь он

образован и безграмотен, умён или глуп. Они образуют мост между

присущими нам сознательными способами выражения мыслей и более

примитивными, но более яркими и образными, формами самовыражения.

Эта промежуточная форма воздействует непосредственно на чувства и

эмоции. «Исторические» ассоциации связуют таким образом рациональный

мир сознательного и первобытный мир инстинктивного.

Общая функция сновидений заключается в восстановлении нашего

душевного равновесия. Нам снится именно то, что требуется для

тонкой регулировки психического баланса. Юнг называет это

вспомогательной или компенсаторной функцией сновидений в психической

самонастройке. Теперь понятно, почему людям, мыслящим нереально,

имеющим завышенное самомнение или планирующим грандиозные прожекты

без опоры на реальные возможности, снятся полёты и падения. Такие

сны компенсируют ущербность их личности, предупреждая в то же

время об опасности следования такой практике. Если предупреждения

сна не принять во внимание, может произойти реальный нечастный

случай: падение с лестницы, например, или авария на дороге.

Таким образом сны могут иногда предвосхищать определённые

ситуации задолго до того, как они произойдут. Это не обязательно

чудо или некая форма предзнания. Многие кризисы в нашей жизни

имели долгую неосознанную предысторию. Мы приближаемся к ним шаг

за шагом, не ведая о накапливающихся опасностях. Однако то, что

мы упускаем из виду, часто воспринимается подсознанием, которое

может передать информацию посредством сновидений.

Сны неоднократно могут предупреждать нас подобным образом, хотя

почти также случается, что они этого не делают. Юнг говорит, что

ко снам непозволительно относиться легковесно, «ведь они – порождение

духа, который ближе не к человеку, а к природе, её дуновению;

это дух прекрасного, благородного, но и жестокого божества».

Для стабильного функционирования разума и психологического

здоровья необходимо, чтобы подсознание и сознание были неразрывно

связаны между собой и действовали скоординированно. Если связь

рвётся или «диссоциируется», происходит психологическое расстройство.

В этом плане символика сновидений играет роль курьера, передающего

послания от инстинктивных к рациональным частям разума. Расшифровка

этих символов обогащает оскудевшие возможности сознания, оно учится

вновь понимать забытый язык инстинктов.

Символика сновидений играет роль курьера, передающего послания

от инстинктивных к рациональным частям разума. Расшифровка этих

символов обогащает оскудевшие возможности сознания, оно учится вновь

понимать забытый язык инстинктов.

Даже цивилизованный человек иногда может обратить внимание на

то, что сон (даже не оставшийся в памяти) может повлиять на его

настроение в лучшую или в худшую сторону. Его содержание было

«воспринято», хотя и подсознательно. Так обычно и происходит.

Только в редких случаях, когда сон особенно выразителен или

регулярно повторяется, мы приходим к мнению, что неплохо бы его

истолковать.

Здесь Юнг предупреждает читателя об опасности легкомысленного

или некомпетентного анализа сновидений. Он говорит, что состояние

ума некоторых людей настолько разбалансировано, что интерпретация их

снов может быть чрезвычайно рискованным делом.

Юнг также обращает наше внимание на то, что верить сонникам

крайне неразумно. «Ни один встречающийся во сне символ нельзя

отделять от личности его увидевшего, поэтому ни один сон не может

быть истолкован прямо и однозначно, как это делает

энциклопедический словарь, разъясняя понятие за понятием. У каждого

человека столь индивидуален метод компенсирующего и дополняющего

воздействия подсознания на сознание, что нельзя быть уверенным в

том, что сны и их символика вообще поддаются классификации».

В начале своей работы Юнг отметил разницу между знаком и

символом. Знак всегда меньше, нежели понятие, которое он

представляет, в то время как символ всегда больше, чем его

непосредственный очевидный смысл. Символы к тому же имеют

естественное и спонтанное происхождение. Во снах символы также

возникают спонтанно, поскольку сны случаются, а не изобретаются;

следовательно, они являются главным источником нашего знания о

символизме.

Существует много символов, являющихся по своей природе и

происхождению не индивидуальными, а коллективными. Главным образом

это религиозные образы. Верующий полагает, что они божественного

происхождения, что они даны человеку в откровении. Атеист или

скептик заявит, что они попросту изобретены, придуманы, но оба

окажутся не правы. Фактически же эти образы суть «коллективные

представления», идущие из первобытных снов и творческих фантазий.

Очень важным, возможно решающим, вкладом Юнга в науку,

связанным с тех пор с его именем, является открытие коллективного

бессознательного. Хотя уже Зигмунд Фрейд признавал существование

архаико-мифологического мышления, неоспоримая заслуга открытия этой

области психики, которая не ограничивается индивидуумом, но,

несомненно, имеет «коллективные» черты, принадлежит Юнгу. Как

первооткрыватель «коллективного бессознательного» Юнг значительно

опередил Фрейда.

Относительно поверхностный слой подсознания, несомненно, является

личностным. Мы называем его личным бессознательным. Однако под ним

находится более глубинный слой, который не основывается на личном

опыте, а является врождённым. Этот более глубокий слой представляет

собой так называемое коллективное бессознательное. Юнг выбрал это

выражение для указания на всеобщую природу этого психического слоя.

Мы имеем дело с неосознаваемой связью психики с богатой

сокровищницей образов и символов, через которые индивидуум

подключатся к общечеловеческому.

Чтобы обозначить сохраняющееся в психике коллективное

бессознательное по его основной характерной форме, Юнг выбрал

понятие «архетип». ОН даёт ему следующее определение: Архетип в

значительной мере представляет собой бессознательное содержание,

которое изменяется через осознание и восприятие – и именно в духе

того индивидуального сознания, в котором оно проявляется.

Это обстоятельство имеет прямое отношение к толкованию снов.

Если человек считает сон символическим, то очевидно он будет

интерпретировать его иначе, чем тот, кто верит, что энергия мысли

или эмоции известна заранее и лишь «переодета» сном. В таком

случае толкование сна почти не имеет смысла, поскольку вы

обнаруживаете то, что заранее было известно.

Однако, насколько можно судить по сновидениям, подсознание

мыслит инстинктивно. Это важная особенность. Логический анализ

является прерогативой сознания – мы делаем наш выбор, исходя из

здравого смысла и имеющихся знаний. Действия же подсознания,

направляются главным образом инстинктивными импульсами,

представленными соответствующими образными мыслями, то есть

архетипами. Если попросить врача описать ход болезни, он применит

рациональные понятия, такие как «инфекция» или «озноб». Сон более

поэтичен. Он представит страдающее от болезни тело как дом, а

высокую температуру – как огонь, его пожирающий.

Энергетику архетипов можно почувствовать по особому очарованию,

сопровождающему их появление. Они как будто завораживают. Эта

особенность характерна и для личных комплексов, только последние

проявляются в истории индивида, а общественные комплексы

архетипического характера – в истории человечества. Личные комплексы

могут породить лишь пагубное пристрастие к чему-либо, архетипы дают

жизнь мифам, религиям и философским концепциям, воздействующим на

целые народы и разделяющим исторические эпохи.

Главное в анализе снов.

Сам анализ не столько техника, которую можно выучить, а за

тем применять согласно правилам, сколько диалектический

многосоставной обмен между двумя личностями. Если его проводить

механически, то индивидуальная личность теряется и терапевтическая

проблема сводится к простому вопросу: Чья воля будет доминировать –

пациента или аналитика? По этим же причинам Юнг прекратил практику

гипноза, поскольку не хотел навязывать свою волю другим.

Он отмечает, что изложить общие правила толкования сновидений

невозможно. Предположив ранее, что основной функцией снов является

компенсация недостатков или искажений в сознании, Юнг имел в виду,

что такой подход весьма и весьма перспективен для раскрытия

природы сновидений.

Юнг пишет, что сновидения вовсе не охраняют крепкий сон от

«недопустимых желаний», как назвал их Фрейд. То, что он назвал

«маской», в действительности – форма, которую любые импульсы

естественным путём принимают в подсознание. Таким образом, сон не

может породить сформулированную мысль. Как только он попытается это

сделать, он перестанет быть сновидением, ибо он пересечёт порог

осознания.

Следует понимать, что символы сновидений большей частью являются

не контролируемыми сознанием проявлениями психики. Как растение

порождает соцветия, так психика порождает символы. Любой сон

подтверждает это.

Таким образом, через сны (а также озарения, всевозможные

импульсы и другие спонтанные явления) силы инстинктивного

воздействуют на деятельность сознания. Будет ли эффект такого

воздействия позитивным или негативным, зависит от сиюминутного

состояния подсознания.

Главное – понять язык индивидуальности человека и вместе с его

подсознанием на ощупь пробираться к свету. Это особенно верно для

толкования символов.

Юнг пишет, что не согласен с идеей, что «сон не может иметь

другого смысла, чем тот, что очевидно лежит на поверхности». Это

несогласие и побудило Юнга изучать не только одержание, но и

форму сновидений. Он задался вопросом: «а почему собственно они

(сны) должны иметь смысл, отличный от их содержания? разве в

природе встречается что-либо подобное? Ведь сон – это явление

природное и не может означать то, чем не является». Вся эта

путаница возникает из-за символичности содержания сновидений,

придающей им многозначительность. Символы направляют нас в

непривычном для сознания направлении, будучи связаны либо с

бессознательным, либо с не полностью осознаваемым.

Толкование сновидений с их символикой требует вдумчивого

подхода. Оно никоим образом не может быть механическим следованием

однажды вызубренному канону. Когда мы пытаемся понять символ, мы

сталкиваемся не только с ним самим, но и с неповторимостью

личности, его породившей. Это диктует необходимость определения

уровня знаний и культуры, имеющихся у пациента. «При этом зачастую

приходится восполнять пробелы в собственном образовании», - говорит

Юнг. «Поэтому я взял за правило рассматривать каждый случай как

бы с чистого листа, не позволяя аналогиям с похожими случаями в

теории или практике формировать предвзятое суждение о ситуации».

Следующий психолог, который посвятил часть своей работы снам и

их толкованию – австриец Альфред Адлер (1870 – 1937 гг.).

Адлер утверждает, что цель толкования сновидений состоит в том,

«чтобы показать больному его подготовительную работу и упражнения,

которые обычно разоблачают его как аранжировщика своего недуга,

продемонстрировать ему, как он, опираясь на иносказательные символы

и тенденциозно подобранные эпизоды, пытается подойти к имеющимся у

него проблемам с той стороны, которая позволяет ему осуществлять

своё индивидуальное желание, заранее уже предопределённое его целью

фиктивного превосходства».

Автор отнюдь не считает сновидение пророческим откровением,

способным раскрыть будущее или неведомое. Углублённое изучение

сновидений скорее говорит о том, что в осуществлении сновидения,

равно как и всякого другого явления душевной жизни, задействованы

психические силы индивида.

Хотя мы и отрицаем, что можем заглянуть в будущее, пишет

Адлер, весь наш образ жизни выдаёт желание с уверенностью

предсказывать будущие события, предугадывать их. Мы постоянно ведём

себя так, как если бы заранее уже знали будущее, хотя и

понимаем, что знать ничего не можем.

Следовательно, наше мнимое знание будущего должно находится в

бессознательном, должно быть недоступно пониманию и сознательной

критике.

То, что сознательное мышление играет в сновидениях

второстепенную роль, отмечает Адлер, доказательств не требует.

Большей частью молчат также и отдыхающие в это время органы

чувств, способные критически оценить ситуацию. Что невероятного в

том, что теперь ожидания, желания, опасения, которые из ядра

личности распространяются на актуальную ситуацию спящего, проявляются

во сне менее завуалированно?

Выпадение во сне коррекционной функции психики проявляется во

многих направлениях:

. в смещении поля зрения в бескрайнюю фантазию;

. в беспрепятственном выдвижении на передний план цели.

Последнее – в противоположность бодрствованию – неизбежно ведёт к

усилению и акцентированию желаний, к аналогичным по содержанию,

таким же обманчивым, но более заострённым выражениям и

преувеличениям, которые, однако, могут ограничиваться и сдерживаться

вследствие стремления спящего к предосторожностям. Вчувствование в

реальную ситуацию может вызвать «рационализацию» (Ницше) конечной

цели и её «логическую интерпретацию».

Тем не менее предвосхищающая, предвидящая функция сновидений,

направляющая действия индивида свидетельствует о подготовительной

работе спящего в связи с его актуальным затруднением, которая

соответствует линии жизни индивида и всегда имеет своей целью

самозащиту.

Адлер отмечает двоякого рода попытки предвосхищения во сне,

решения проблемы, подготовки того, к чему стремится сновидец в

определённой ситуации. И он пытается осуществить это теми

способами, которые соответствуют его личности, его сущности и

характеру. Сновидение может представить свершившейся одну из

ожидаемых в будущем ситуаций, чтобы в бодрствующем состоянии тайно

или явно произвести затем её аранжировку. Таким образом,

сновидение, подобно характеру, чувствам, аффекту, нервному симптому,

аранжируется конечной целью сновидящего, отмечает Адлер.

Как же можно объяснить, что сновидение пытается воздействовать

на последующие поступки в будущем, если большинство наших снов

кажутся непонятными и часто ничего не значащими? Адлер пишет, что

важность этого возражения столь очевидна, что большинство авторов

искало сущность сновидений в этих странных, неупорядоченных,

непонятных явлениях, пыталось их объяснить или же, указывая на

непостижимость жизни снов, отрицало их значимость. «Шернеру, а из

новых авторов Фрейду прежде всего принадлежит заслуга в

разгадывании тайны сновидений; последний, чтобы подкрепить свою

теорию сновидений, согласно которой сон представляет собой, так

сказать, погружение в детские, оставшиеся неосуществлёнными

сексуальные желания или – в более поздних работах – желание смерти,

искал в этих непонятных явлениях тенденциозные искажения,

предполагая, что спящий, не сдерживаемый во сне ограничениями

культуры, стремится всё-таки удовлетворять в фантазии свои запретные

желания. Эта точка зрения оказалась в настоящее время столь же

несостоятельной, как и теория сексуальной обусловленности нервных

болезней или нашей культурной жизни в целом».

Кажущаяся непонятность сновидений объясняется прежде всего тем

обстоятельством, что сновидение не является средством овладения

будущей ситуацией, оно представляет собой просто сопутствующее

явление, отражение сил, след и доказательство того, что тело и

дух предприняли попытку предугадать, заранее предвосхитить ситуацию,

чтобы личность спящего смогла справиться с предстоящим

затруднительным положением.

Если разложить кажущееся непонятным сновидение на его составные

части и показать сновидцу, что означает для него каждая отдельная

часть, то при некотором старании и проницательности возникнет

ощущение, что за сновидением скрываются силы, устремлённые в одном

направлении. Это направление проявляется и в остальной жизни

человека и определяется его личностным идеалом, теми проблемами и

затруднениями, которые были для него особо чувствительны. В

результате такого рассмотрения, которое, пожалуй, можно назвать

художественным, выявляется жизненная линия человека или часть её,

мы начинаем видеть его бессознательный жизненный план, в

соответствии с которым он стремится справиться с адаптацией к

жизни и своей неуверенностью.

С помощью средств личного опыта и использования обманчивого

символа в сновидении отображаются все переходные моменты

предвосхищения, соответствующие заранее поставленной цели, сообразной

жизненному стилю индивида.

Это приводит нас к дальнейшему пониманию по началу малопонятных

частностей в построении сновидений. Сновидение редко даёт такие

картины, в которых бы всплывали последние события, образы

настоящего – это опять-таки обусловлено особым характером сновидца.

Простота сцен сновидения – по сравнению с запутанными жизненными

ситуациями – полностью соответствует попыткам сновидца, устранив

сбивающее с толку многообразие различных сил, действующих а

определённой ситуации, найти в ней выход, следуя своей руководящей

линии по аналогии с наиболее простыми отношениями.

Непонятность сновидения связана с той проблемой, что для защиты

от определённых действий используется скрытое в бессознательном

представление о будущем. Внутренняя потребность, являющаяся причиной

того, что душевный материал остаётся в бессознательном, столь

сильно давит на мысли, образы, слуховые и зрительные восприятия во

сне, что они, чтобы не подвергать опасности целостность личности,

тоже остаются в бессознательном, или лучше сказать – непонятными.

То, к чему индивид, в сущности, стремится в силу своего

бессознательного личностного идеала, - это господство над своим

окружением. Если бы он понял свои сны, говорит Адлер, его

честолюбивые помыслы и поступки должны были бы отступить перед

критикой со стороны бодрствующего мышления. Но так как

действительное его стремление направлено к господству, сон должен

быть непонятным.

В заключение своей работы Альфред Адлер отмечает, что

сновидение представляет собой немаловажное для поведения душевное

явление, что оно словно в зеркале, способно отразить процессы и

установки, которые нацелены на осуществление в дальнейшем

определённых поступков.

Заключение.

Сопоставляя работы трёх вышеперечисленных врачей-психологов, можно

сделать вывод, о различии их взглядов на сновидение, анализ и

толкование снов.

Символика сновидений универсальна, мы имеем дело с одними и теми же

символами, замещающими влечения. Строго говоря, это не символы, а знаки с

установленными от века значениями. Психоаналитик может быть верующим или

неверующим в Бога, почитающим искусство или равнодушным к нему, но

психоанализ в любом случае есть род иконоборчества. Метод Фрейда — сведение

сложного к простому, примитивному и архаичному. Психоанализ представляет

собой театр масок, где главным актером является желание.

Для Зигмунда Фрейда сновидение – это всецело осуществление

желания: «Сновидение полноценное психическое явление. Оно

осуществление желания. Оно может быть включено в общую цепь

понятных нам душевных явлений бодрственной жизни». Это осуществление

всегда связано с событиями произошедшими незадолго до сна. Причём,

он единственный из трёх, кто классифицировал сновидения и изложил

чётко процессы, которые способствуют искажению и маскировке снов.

И только с помощью ассоциативного метода, пишет Фрейд, можно

добиться расшифровки и понять истинный смысл сна.

«На вопрос о том, может ли быть истолковано каждое сновидение следует

ответить отрицательно. Не нужно забывать того, что при толковании

приходиться бороться с психическими силами, повинными в искажении

сновидения. В виду этого – просто вопрос соотношения сил, может ли субъект

преодолеть внутреннее сопротивление своим интеллектуальным интересом, своей

способностью к самообладанию, своими психическими познаниями и своей

опытностью в толковании сновидений. До некоторой степени это возможно

всегда: почти всегда субъекту удается убедиться в том, что сновидение –

осмысленный феномен, - а также в большинстве случаев и догадаться о

сущности этого смысла. Очень часто последующее сновидение дает возможность

констатировать правильность и продолжить толкование предыдущего. Целый ряд

сновидений, продолжающихся несколько недель или месяцев, покоится часто на

одном базисе; все они должны быть подвергнуты толкованию сообща. В

следующих друг за другом сновидениях можно нередко подметить, как

центральным пунктом одного служит то, на что в другом имеется лишь неясное

указание и наоборот, - так что оба таких сновидения дополняют друг друга и

в толковании…

В сновидениях, допускающих самое наглядное толкование, приходится очень

часто оставлять какую-либо часть не разъясненной, так при толковании мы

замечаем, что там имеется клубок мыслей, который не внес никаких новых

элементов в содержание сновидения. Это пуповина сновидения, - то место, в

котором оно соприкасается с непознанным. Над самой густой частью этой сети

и возвышается желание сновидения».

У Карла Густава Юнга нет чёткой системы толкования снов.

Главная функция снов по Юнгу – компенсаторная. Большое значение в

толковании сновидения Юнг уделяет символам и их значениям. Он

пишет: «Нет больше богов, к которым мы могли бы обратиться за

помощью. Великие мировые религии охвачены усиливающейся анемией, так

из лесов, гор, рек и мира зверей улетучились сверхъестественные

силы (приходившие ранее так к стати), а богочеловеки исчезли в

глубинах подсознания и там (как нам хочется думать) ведут

бесславное существование среди других пережитков прошлого. Наши

теперешние жизни подчинены богу, имя которому – интеллект. Он же

величайшая и печальнейшая иллюзия…

Чем бы ни являлось подсознание, это – природное явление,

генерирующее символы, наделённые, как показали исследования,

определённым смыслом. И подобно тому, как мы не можем считать

специалистом по микробам человека, ни разу не державшего в руках

микроскоп, так и тот, кто не изучал профессионально природную

символику, не может считаться компетентным в области психологии…

Я посвятил более полувека изучению природных символов и пришёл

к выводу, что сновидения с их символикой вовсе не являются

глупостью или бессмыслицей. Наоборот, для тех, кто потрудится над

их расшифровкой, они раскрывают интереснейшую информацию».

У Альфреда Адлера сновидение имеет предвосхищающую функцию, это

как бы попытка предугадать заранее ситуацию. В результате такого

рассмотрения, которое, пожалуй, можно назвать художественным,

выявляется жизненная линия человека или часть её, мы начинаем

видеть его бессознательный жизненный план, чтобы в дальнейшем

личность видевшего сон смогла справиться с затруднительной

ситуацией, с адаптацией к жизни и своей неуверенностью. По мнению

Адлера непонятный сон – это завуалированное стремление к господству.

Одной из причин этого стремления является комплекс превосходства,

выражающийся в тенденции преувеличивать свои физические,

интеллектуальные или социальные способности. Комплекс превосходства –

единый, фундаментальный мотив; это стремление является общим для

всех и в норме и в патологии; как цель может принимать и

негативное (слабая способность к адаптации) и позитивное (высокая

способность к адаптации) направление. Стремление к превосходству

связано с большими энергетическими затратами – уровень напряжения

растет; это стремление проявляется как на уровне индивидуума, так и

на уровне общества - человек стремится совершенствовать саму культуру

общества.

Список использованной литературы:

1. Альфред Адлер «Практика и теория индивидуальной психологии»

(«Сны и их толкование»), Москва, 1995 г.;

2. Зигмунд Фрейд «Толкование сновидений», Минск, 1998 г.

«Психопатологии обыденной жизни» («О сновидении»);

3. Герхард Вер «Карл Густав Юнг», УралLTD, 1998 г.;

4. Карл Густав Юнг «Человек и его символы» («К вопросу о

подсознании»), Москва, 1997 г., «Значение, функции и анализ

снов».

Страницы: 1, 2, 3