МЕНЮ


Фестивали и конкурсы
Семинары
Издания
О МОДНТ
Приглашения
Поздравляем

НАУЧНЫЕ РАБОТЫ


  • Инновационный менеджмент
  • Инвестиции
  • ИГП
  • Земельное право
  • Журналистика
  • Жилищное право
  • Радиоэлектроника
  • Психология
  • Программирование и комп-ры
  • Предпринимательство
  • Право
  • Политология
  • Полиграфия
  • Педагогика
  • Оккультизм и уфология
  • Начертательная геометрия
  • Бухучет управленчучет
  • Биология
  • Бизнес-план
  • Безопасность жизнедеятельности
  • Банковское дело
  • АХД экпред финансы предприятий
  • Аудит
  • Ветеринария
  • Валютные отношения
  • Бухгалтерский учет и аудит
  • Ботаника и сельское хозяйство
  • Биржевое дело
  • Банковское дело
  • Астрономия
  • Архитектура
  • Арбитражный процесс
  • Безопасность жизнедеятельности
  • Административное право
  • Авиация и космонавтика
  • Кулинария
  • Наука и техника
  • Криминология
  • Криминалистика
  • Косметология
  • Коммуникации и связь
  • Кибернетика
  • Исторические личности
  • Информатика
  • Инвестиции
  • по Зоология
  • Журналистика
  • Карта сайта
  • Теоретические аспекты делового общения

    перед самим собой. Разум помогает человеку определить, в чем состоит этот

    долг, воля побуждает его исполнить. Человек — существо, призванное творить

    самого себя и сознавать свои возможности совершенствования.

    Духовные ценности выше материальных в силу их связи с бытием более

    совершенным, чем бытие материального мира. Именно поэтому этика ставит

    моральное благо выше любых естественных благ, имеющих в конечном счете

    материальный источник. Моральный закон может регулировать поступки лишь на

    основе признания приоритета духовного над материальным как принципа

    устройства действительности. Тем самым этика не может подчиняться

    экономике, а сознание — общественному (социально-экономическому) бытию.

    Признание противоположного означало бы отказ от приоритета духовных

    ценностей, что ведет к подавлению человеческой природы в угоду низшим

    инстинктам, на которые опираются многие идеологические фетиши. Однако

    соблазн материальных благ силен и часто заставляет человека предпочесть

    материальные интересы духовным.

    Человеческая практика выработала методику защиты от этой опасности,

    которая называется аскезой. Аскеза состоит в усилиях восстановить

    действительную иерархию ценностей путем ограничения собственных стремлений

    к материальным благам. В сущности, только реалист способен всерьез

    заниматься аскетической практикой. Смирение как установка играет

    фундаментальную роль в человеческой нравственности, но эта установка

    абсолютно неприемлема для утилитаризма и вообще для утилитарного мышления.

    Очень ярко идея смирения выражена в требовании К.С. Станиславского к

    актеру: любить "искусство в себе, а не себя в искусстве".

    Реалистическая этика рассматривает человека как общественное существо и

    придает большое значение проблеме его общественного поведения. Политика

    рассматривается как этика коллективной жизни, т. е. феномен, основанный на

    этических началах. В то же время реалистическая этика подходит к обществу с

    моральными критериями защиты прав личности. По этим критериям допустимым

    является то социальное устройство, которое на деле признает полноту бытия

    каждой личности, обеспечивая свободу и справедливые условия существования

    для каждого члена этого общества. Что же касается личности, то ее

    нравственное совершенствование подразумевает исполнение обязательств,

    вытекающих из занимаемого в общественной структуре положения, в

    соответствии с моральными требованиями.

    Этика в некоторых случаях является ключом к решению чисто практических

    проблем человеческого поведения. Одна из таких проблем — отношение к

    инакомыслящим.

    Для людей, вынужденных участвовать в коллективных действиях, необходимо

    согласованное представление об этих действиях, их желаемых результатах и

    возможных нежелательных последствиях. Однако в этих действиях принимают

    участие люди с разными взглядами на происходящее и даже на мир в целом.

    Оказалось, что даже в науке, которая, казалось бы, имеет дело с фактами и

    теориями, позволяющими достаточно надежно отделить истинное от ложного и

    даже сомнительного, существуют практически неразрешимые споры вокруг разных

    точек зрения (см. гл. 4). Ничего хорошего не получается, когда кто-то

    позволяет себе вершить суд над неприемлемыми для него мнениями других людей

    с позиции некоей окончательно принятой истины, не пытаясь понять, что

    скрыто за чужими (пусть ошибочными или даже дурными) мнениями. Такой

    человек ставит идею, которой он служит, выше любого личного поиска истины.

    Ясно, что такое положение дел имеет место отнюдь не только в науке, и

    сегодня мы все чаще говорим о необходимости консенсуса, консолидации,

    разумного компромисса. Речь идет о том, что всем нам следует научиться не

    причислять инакомыслящих к людям второго сорта, с которыми можно как бы и

    не считаться, а стремиться почувствовать тот проблеск истины, который

    ощущает этот человек, разделить его чувства, встать в позицию сочувствия.

    В статье "Принцип сочувствия" С.В. Мейен писал: "Надо мысленно стать на

    место оппонента и изнутри с его помощью рассмотреть здание, которое он

    построил". Эти слова — вывод из многолетнего опыта научных занятий.

    Принцип сочувствия требует не просто понимания других людей, но

    сочувственного, доброжелательного понимания. Этот принцип как бы еще раз

    напоминает, что общность людей держится не на практических интересах, не на

    моральном долге, но на любви. В основе морального сознания человека лежит

    любовь к тем, среди кого он живет. Даже шире: любовь к своей среде

    обитания, дающая ощущение ценности бытия. Эта любовь распространяется на

    прошлое, будущее и настоящее.

    Мораль начинается с понимания соизмеримости людей, с того, чтобы уметь

    поставить себя на место другого и посмотреть на мир его глазами, разделить

    его чувства.

    В принципе сочувствия есть одна существенная трудность или даже ловушка.

    Сочувствуя другому, мы рискуем перейти на чуждую нравственную позицию и

    "потерять себя".

    Есть два крайних состояния души, особо опасных с этической точки зрения:

    гордыня и отчаяние. Гордыня делает человека неспособным любить хоть что-то

    вне самого себя, а отчаяние не позволяет принять любовь другого. Гордыня не

    оставляет места для раскаяния, отчаяние лишает веры в его действенность.

    Именно поэтому гордыня и отчаяние относятся христианской религией к числу

    самых тяжких, смертных грехов. Сочувствие в обоих этих случаях невозможно.

    Но принцип сочувствия очень действен. Он, например, способен помочь

    раскрыть преступление. Процитируем отрывок из вступления к циклу рассказов

    Г. Честертона "Секрет патера Брауна", где детектив отвечает на вопрос

    журналиста о том, в чем секрет его успехов при раскрытии запутанных

    убийств.

    "Секрет, видите ли, в том, что я был убийцей всех этих жертв. Так что,

    разумеется, я знал, как это было сделано. Я тщательно спланировал каждое из

    этих преступлений. Я точно продумал, как это могло бы быть сделано и в

    каком состоянии сознания человек способен это фактически свершить. И если я

    был совершенно уверен в том, что чувствую в точности так, как это

    чувствовал сам преступник, то я, несомненно, знал, кем он был...".

    Понимание внутренней подоплеки преступления дает возможность адекватно

    отнестись и к самому преступнику. Так что моральный эффект сочувствия

    достигается и здесь; акцент ставится на том, что понять другого, осознать

    логику его действий можно лишь через проникновение в его внутренний мир.

    Способность видеть и оценивать мир с точки зрения другого позволяет,

    кроме всего прочего, распознать, сколь непривлекательно мы часто выглядим в

    чужих глазах, а это хороший способ понизить обычно завышенную самооценку и

    соответственно повысить оценку опасности грозящих нам соблазнов, ибо мы,

    оказывается, не столь хорошо защищены от искушений, как это можно

    предположить.

    Справедливость является специфической категорией этики, использующейся

    для моральной оценки определенного круга ситуаций, участники которых

    вступают в отношения, где именно эта категория лучше всего характеризует

    моральность поведения некоторых из них. Конкретные претензии, предъявляемые

    к властям, обществу или отдельным людям, очень часто формулируются как

    упреки в несправедливости. Недостаток милосердия, пренебрежение интересами

    отдельных людей или целых групп, даже прямая жестокость очень часто

    замечаются прежде всего как несправедливость. В этом смысле нарушение

    справедливости играет роль, сходную с нарушением законности: и то и другое

    явно свидетельствует о разрушении неких фундаментальных структур поведения.

    Связь здесь даже более глубокая: право в конечном счете служит для

    поддержания справедливости, а основой самого права является заложенная в

    нем справедливость. В противном случае право оказывается лишь внешним

    прикрытием произвола и не заслуживает своего имени.

    Справедливость обладает характерной асимметрией: это всегда обязанность

    сильного по отношению к слабому. Максимум, что в силах слабого, -это

    справедливо судить о сильном. Впрочем, трудно требовать от притесняемого

    справедливых суждений о своем притеснителе: такое превосходит средние

    человеческие возможности. Другое дело, когда притесняемый неожиданно

    обретает силу и пытается принудительно восстановить справедливость. Здесь

    уже на нем лежит бремя обязанности быть справедливым, иначе то, что

    первоначально ощущалось как восстановление попранной справедливости,

    перерастает в месть, изобильно порождающую поток новых несправедливостей. И

    здесь асимметрия не нарушена: ситуация стала иной, ибо произошла смена

    ролей, которую не успел или не захотел осознать получивший неожиданный

    перевес участник ситуации. Национализм начинается обычно как требование

    справедливости со стороны ущемленной нации, но он очень часто развивается в

    сторону несправедливого отношения с ее стороны к другим нациям.

    Укажем на любопытный парадокс, связанный с категорией справедливости. С

    одной стороны, несправедливость служит явным признаком этических нарушений

    и легко обнаруживается, но с другой — очень редко удается договориться, в

    чем же она фактически заключается. Разные заинтересованные стороны могут

    трактовать справедливость исходя из очевидных для каждой из них, но

    противоречащих друг другу критериев.

    Вопрос о справедливости встает особенно остро (более того, это и есть

    ситуация, когда категория справедливости оказывается применимой наиболее

    чисто, т. е. по существу дела) в тех случаях, когда речь идет о

    распределении между объектами ограниченного запаса каких-то ресурсов.

    Справедливость в данном случае — это этически верный способ разделить

    имеющееся независимо от того, получено ли оно в результате труда

    претендентов или просто заранее находится в распоряжении субъекта.

    Для того чтобы определить, справедливо ли распределение, нужно заранее

    иметь точный критерий, по которому ведется раздел, чтобы быть уверенным в

    справедливости самого критерия, создающего необходимую симметрию между его

    участниками, иметь возможность убедиться в том, что этот критерий

    фактически соблюден. Если критерий отсутствует, то результат раздела всегда

    можно опротестовать как несправедливый. Таким он покажется получившим

    меньшие доли или внесшим в получение результата больше своего труда.

    Какое же решение проблемы справедливости способна предложить этика? Ответ

    состоит в том, что проблема справедливости в принципе не имеет идеального

    теоретического решения. Категория справедливости чаще всего выступает как

    рассудочная, а не как разумная. В этом случае она не учитывает, что

    милосердие выше бухгалтерских расчетов справедливости, хотя они до

    некоторой степени удерживают от произвола. Всегда лучше использовать

    несколько критериев. Если один из них дает неубедительные результаты, то

    его можно скорректировать с помощью остальных критериев. Разумный же (а не

    только рассудочный) подход к делу показывает, что этические проблемы не

    поддаются точному и окончательному расчету.

    В этических ситуациях всегда остается место для свободного выбора, для

    свободного выражения милосердия, превышающего любые расчеты. Да,

    безусловно, те, кто вложил в производство труд и капитал, по справедливости

    заслуживают пропорционального вознаграждения за эти вложения. Общество

    может взять часть их дохода для обеспечения нетрудоспособных. Но оно вправе

    взять лишь такую долю, которая не нарушает справедливой оплаты усилий и

    риска. В то же время никто не может отнять у получивших законную долю

    прибыли права отдавать самим на дела милосердия. Социалистический принцип,

    когда средства на социальное обеспечение малоимущих и нетрудоспособных

    распределяет исключительно государство, создает несправедливые привилегии

    для власть имущих, исключает участие отдельных лиц и общественных

    организаций и обесчело-вечивает оказание необходимой помощи.

    Справедливость соразмеряет усилия с вознаграждением. Но в добрых делах

    такой соразмерности не может быть. Любовь в состоянии исправить излишний

    ригоризм справедливости, ибо любовь всегда готова дать больше, чем велит

    справедливость.

    Распределение обязанностей перед обществом также может оцениваться по тем

    или иным критериям справедливости. Разумеется, любой человек может пожелать

    отдать гораздо более того, что от него требуется. Это его право. Но для

    других это может оказаться немым укором в собственных упущениях. Нельзя без

    особых на то причин ставить ближних в ситуации, когда на их долю приходится

    несправедливо больший круг обязанностей.

    И следует помнить, что под лозунгом борьбы за справедливость создавались

    жесточайшие тоталитарные режимы, искажавшие все критерии, а любовь

    противостоит ожесточению, сухому законничеству и охраняет от тоталитаризма

    как подавляющей душу идеологии. Важно еще понимать, что справедливым должен

    быть человек, а не общество в целом. Достаточно, если общество не вынуждает

    к несправедливости. Такое понимание способствует отказу от опасных

    утопических проектов усовершенствования социального строя.

    Один из наиболее удивительных феноменов представляет собой совесть. Голос

    совести предупреждает о моральной недопустимости порой весьма

    соблазнительных поступков и сурово карает долгими и тяжелыми мучениями за

    неправильно сделанный выбор. Если этика — это наука о навигации в ценностно-

    ориентированном мире, то совесть — это встроенный в душу человека

    навигационный прибор, нечто вроде морального компаса. Этика объясняет роль

    совести в нравственной жизни и предупреждает о последствиях тех ситуаций,

    когда человек пренебрегает ее голосом.

    Если справедливость порой низводит этические решения до уровня

    рассудочной логики, формулируя четкие критерии, то совесть решает этические

    проблемы вне разумного обоснования: интуитивно, путем озарения, внутреннего

    видения ситуации в целом. Критерии справедливости слишком рассудочны и

    потому недостаточно разумны, совесть же действует сверхразумно. В сущности

    совесть — это орган моральной интуиции. Вся проблематика справедливости

    нацелена на то, чтобы найти и обосновать этически удовлетворительное

    решение, совесть же включается, чтобы удержать от дурного решения, даже

    если разум находит достаточные аргументы для его обоснования.

    Совесть способна наложить вето на решения, принимаемые разумом как вполне

    удовлетворительные. Противостояние неправедности и беззаконию тоталитаризма

    в нашей стране было прежде всего делом людей, в которых громко говорил

    голос совести. Само существование справедливости в любом обществе нуждается

    в совести, в людях, способных говорить и действовать по совести.

    Совесть помогает понять, в чем состоит верность действительности, какие

    запреты эта действительность ставит перед нами. Вполне можно столкнуться с

    уникальной ситуацией, когда совесть велит совершить поступок, оправданный

    лишь в этой ситуации и потому не могущий стать универсальным образцом.

    Существует научно-фантастический рассказ про христианского проповедника,

    который поведал очень добрым и отзывчивым инопланетянам о крестном пути

    Иисуса Христа. Они поняли, что, с точки зрения этого проповедника, судьба

    Иисуса прекрасна, и из добрых чувств распяли самого миссионера. Они

    действовали по прекрасному образцу, не заметив, что подражали не поведению

    Иисуса, а его палачам. Похоже, что рассудок заглушил в них голос совести.

    Именно поэтому реалистичная этика утверждает необходимость безоговорочно

    поступать по совести, повиноваться ее запретам.

    Важное преимущество совести — это ее автоматическое срабатывание в

    ситуации, грозящей нарушением морального закона. Действие совести подобно

    глазу, который автоматически фокусируется на важном, слуху, фиксирующему

    непривычный звук, свидетельствующий об опасности. В некотором смысле

    совесть— это инстинкт этического самосохранения, уберегающий от дурных

    поступков.

    Идеологическая тоталитарная система несовместима с уважением совести

    отдельных людей. Но и в нормальном государстве, где есть определенный

    уровень правовых гарантий, именно совесть помогает замечать социальную

    несправедливость, диктует необходимость поддержки людей, нуждающихся в

    помощи.

    Совесть требует от нас быть внимательными к людям и ситуациям. В

    некотором смысле совесть— это обостренная внимательность, позволяющая

    усмотреть в этически безразличной на первый взгляд ситуации необходимость

    четкой моральной оценки.

    Очень важно отметить рефлексивный характер совести, т. е. ее

    направленность на собственное сознание. Совесть непрерывно оценивает

    этический характер наших мыслей, указывает на возникающие дурные помыслы

    или на попытки самооправдания. Совесть — это последнее препятствие, которое

    нравственная природа человека ставит перед соблазняющими доводами разума,

    умело учитывающего объективные выгоды, интересы, потребности. Ее сила в

    том, что она не выводит моральную оценку из каких-то исходных предпосылок,

    которые всегда могут быть поставлены под критическое сомнение, но

    непосредственно усматривает абсолютную недопустимость некоторых поступков.

    Совесть имеет две функции: предупреждающую и ретроспективную.

    Внимательность связана с первой из них, когда совесть предупреждает о

    грозящих соблазнах, о моральной недозволенности поступков, на которые

    человека подталкивают жизнь или дурные страсти. Угрызения совести

    направлены на уже совершенные в прошлом поступки, за которые человек порой

    стыдится всю свою жизнь.

    В отличие от фатализма и цинизма реализм требует от субъекта вдумчивой

    Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11


    Приглашения

    09.12.2013 - 16.12.2013

    Международный конкурс хореографического искусства в рамках Международного фестиваля искусств «РОЖДЕСТВЕНСКАЯ АНДОРРА»

    09.12.2013 - 16.12.2013

    Международный конкурс хорового искусства в АНДОРРЕ «РОЖДЕСТВЕНСКАЯ АНДОРРА»




    Copyright © 2012 г.
    При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.