Выдающиеся психологи Отечества. Выготский Л.С. (1896-1934)

Выдающиеся психологи Отечества. Выготский Л.С. (1896-1934)

Содержание:

1. Краткая биография.

2. Культурно – исторический психолог Выготский.

3. Учитель и ученик.

4. Концепция Выготского.

5. Оглядываясь назад.

6. Список использованной литературы.

Краткая биография

Выготский Лев Семенович (1896-1934)

05.11.1896 - родился Выготский Лев Семенович - выдающийся отечественный

психолог, создатель концепции развития высших психических функций. Родился

Лев Семенович в белорусском городке Орше, но уже через год Выгодские

переехали в Гомель и надолго обосновались там. Его отец, Семен Львович

Выгодский закончил Коммерческий институт в Харькове и был банковским

служащим и страховым агентом. Мать, Цецилия Моисеевна, почти всю жизнь

посвятила воспитанию своих восьми детей (Лев был вторым ребенком). Семья

считалась своеобразным культурным центром города. Например, есть сведения,

что Выгодский-отец основал в городе публичную библиотеку. В доме любили и

знали литературу, совсем не случайно из семьи Выгодских вышло так много

известных филологов. Кроме Льва Семеновича, это его сестры Зинаида и

Клавдия; двоюродный брат Давид Исаакович, один из видных представителей

"русского формализма" (где-то в начале 20-х годов он стал публиковаться, а

поскольку оба они занимались поэтикой, естественно стремление

"размежеваться", чтобы их не путали, и поэтому Лев Семенович Выгодский

букву "д" в своей фамилии заменил на "т"). Юный Лев Семенович увлекался

литературой и философией. Его любимым философом стал и оставался до конца

жизни Бенедикт Спиноза. Юный Выготский учился в основном дома. Лишь два

последних класса он проучился в частной гомельской гимназии Ратнера. По

всем предметам он проявлял незаурядные способности. В гимназии он изучал

немецкий, французский, латинский языки, дома, кроме того, английский,

древнегреческий и древнееврейский. Окончив гимназию, Л.С.Выготский поступил

в Московский университет, где обучался на юридическом факультете в период

первой мировой войны (1914-1917 гг.). Тогда же он увлекся литературной

критикой, и в нескольких журналах появились его рецензии на книги писателей-

символистов - властителей душ тогдашней интеллигенции: А.Белого, В.Иванова,

Д.Мережковского. В эти студенческие годы он пишет свое первое произведение

- трактат "Трагедия о Гамлете Датском У.Шекспира". После победы революции

Выготский возвратился в Гомель и принял активное участие в строительстве

новой школы. На этот период падает начало его научной карьеры в качестве

психолога, так как в 1917 г. он начал заниматься исследовательской работой

и организовал психологический кабинет при педтехникуме, где и вел

исследования. В 1922-1923 гг. он провел пять исследований, три из которых

он потом доложил на II Всероссийском съезде по психоневрологии. Это были:

"Методика рефлексологического исследования в применении к изучению

психики", "Как надо сейчас преподавать психологию" и "Результаты анкеты о

настроениях учащихся в выпускных классах гомельских школ в 1923 г.". В

гомельский период Выготскому представлялось, что будущее психологии - в

приложении к причинному объяснению явлений сознания рефлексологических

методик, достоинство которых в их объективности и естественнонаучной

строгости. Содержание и стиль выступлений Выготского, а также его личность

буквально потрясли одного из участников съезда - А.Р.Лурия. Новый директор

Московского института психологии Н.К.Корнилов принял предложение Лурия о

приглашении Выготского в Москву. Так в 1924 г. начался десятилетний

московский этап творчества Выготского. Это десятилетие может быть разделено

на три периода. Первый период (1924-1927). Только-только приехав в Москву и

сдав экзамены на звание научного сотрудника 2-го разряда, Выготский за

полгода выступил с тремя докладами. В плане дальнейшего развития задуманной

в Гомеле новой психологической концепции он строит модель поведения, в

основу которой легло понятие о речевой реакции. Термин "реакция" вводился с

целью отграничить психологический подход от физиологического. Он вносит в

нее признаки, позволяющие соотнести регулируемое сознанием поведение

организма с формами культуры - языком и искусством. С переездом в Москву

его привлекает особая сфера практики - работа с детьми, страдающими

различными умственными и физическими дефектами. По существу, весь его

первый московский год можно назвать "дефектологическим". Занятия в

Институте психологии он совмещает с активной деятельностью в Народном

комиссариате просвещения. Проявив блестящие организаторские способности, он

заложил основы дефектологической службы, и в дальнейшем стал научным

руководителем существующего поныне специального научно-практического

института. Важнейшим направлением исследований Выготского в первые годы

московского периода стал анализ ситуации в мировой психологии. Он пишет

предисловие к русским переводам работ лидеров психоанализа, бихевиоризма,

гештальтизма, стремясь определить значимость каждого из направлений для

разработки новой картины психической регуляции. Еще в 1920 г. Выготский

заболел туберкулезом, и с тех пор вспышки болезни не один раз ввергали его

в "пограничную ситуацию" между жизнью и смертью. Одна из самых тяжелых

вспышек обрушилась на него в конце 1926 г. Тогда он, попав в больницу,

принялся за одно из главных своих исследований, которому дал имя "Смысл

психологического кризиса". Эпиграфом к трактату стояли библейские слова:

"Камень, который презрели строители, стал во главу угла". Этим камнем он

назвал практику и философию. Второй период творчества Выготского (1927-

1931) в его московское десятилетие - инструментальная психология. Он вводит

понятие о знаке, выступающем особым психологическим инструментом,

применение которого, ничего не меняя в веществе природы, служит могучим

средством превращения психики из природной (биологической) в культурную

(историческую). Тем самым отвергалась принятая как субъективной, так и

объективной психологией дидактическая схема "стимул-реакция". Она

заменялась триадической - "стимул - стимул - реакция", где в качестве

посредника между внешним объектом (стимулом) и ответным действием организма

(психической реакцией) выступает особый стимул - знак. Этот знак

представляет собой своего рода инструмент, при оперировании которым у

индивида из его первичных природных психических процессов (памяти,

внимания, ассоциированного мышления) возникает особая, присущая только

человеку система функций второго социокультурного порядка. Выготский назвал

их высшими психическими функциями. Наиболее значимое из достигнутого в этот

период Выготским и его группой было сведено в пространную рукопись "История

развития высших психических функций". Среди публикаций, предваривших

указанную обобщающую рукопись, отметим "Инструментальный метод в педологии"

(1928 г.), "Проблему культурного развития ребенка" (1928),

"Инструментальный метод в психологии" (1930), "Орудие и знак в развитии

ребенка" (1931). Во всех случаях в центре была проблема развития детской

психики, трактуемая под одним и тем же углом зрения: созидание из ее

биопсихического природного "материала" новых культурных форм. Выготский

становится одним из главных педологов страны. Выходит из печати "Педология

школьного возраста" (1928), "Педология юношеского возраста" (1929),

"Педология подростка" (1930-1931). Выготский стремиться воссоздать общую

картину развития психического мира. Он перешел от изучения знаков как

детерминант инструментальных актов к изучению эволюции значений этих

знаков, прежде всего речевых, в умственной жизни ребенка. Новая

исследовательская программа стала главной в его третьем, последнем

московском периоде (1931-1934 гг.). Итоги ее разработки запечатлела

монография "Мышление и речь". Занявшись глобальными вопросами о соотношении

между обучением и воспитанием, Выготский придал ему новаторскую трактовку

во введенной им концепции о "зоне ближайшего развития", согласно которой

только то обучение является действенным, которое "забегает вперед"

развития. В последний период творчества лейтмотивом исканий Выготского,

связывающих в общий узел различные ветви его работы (историю учения об

аффектах, изучение возрастной динамики сознания, смыслового подтекста

слова), стала проблема взаимосвязи мотивации и познавательных процессов.

Выготский работал на пределе человеческих возможностей. С рассвета допоздна

его дни были перенасыщены несчетными лекциями, клинической и лабораторной

работой. Он выступал со множеством докладов на различных совещаниях и

конференциях, писал тезисы, статьи, введения к материалам, собранным его

сотрудниками. Когда Выготского увозили в больницу, он взял с собой любимого

"Гамлета". В одной из записей о шекспировской трагедии было помечено, что

главное состояние Гамлета - это готовность. "Я готов" - таковы, по

свидетельству медицинской сестры, были последние слова Выготского. Хотя

ранняя смерть не позволила Выготскому реализовать многие перспективные

программы, его идеи, раскрывшие механизмы и законы культурного развития

личности, развития ее психических функций (внимания, речи, мышления,

аффектов), наметили принципиально новый подход к коренным вопросам

формирования личности. Библиография трудов Л.С. Выготского насчитывает 191

работу. Идеи Выготского получили широкий резонанс во всех науках,

исследующих человека, в том числе в лингвистике, психиатрии, этнографии,

социологии. Они определили целый этап в развитии гуманитарного знания в

России и поныне сохраняют свой эвристический потенциал.

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ ВЫГОТСКОГО

Ни для кого не новость, что исследовательские методы, методики, научные

споры имеют свои исторические истоки и объяснения. Но искать их нередко

стоит не в истории данной науки, будь то лингвистика, психология,

философия знания или даже физика или химия, но в общей - как сказали бы

прежде - духовной истории. Духовную историю можно уподобить не плоскостной

проекции "чистой" истории науки, а трехмерному пространству сцены, в

котором и разворачивается многофигурная "драма идей" (Эйнштейн).

Конфликты их носителей не сводимы к столкновениям теорий или точек

зрения: это всегда еще и взаимодействия личностей. А личность так или

иначе определена временем и местом: существуя в историческом времени и

пространстве, она обладает соответствующей ментальностью - разделяет не

только конкретные представления, но и доминирующие в ее среде способы

думать и чувствовать, понимать мир и оценивать людей. В этом смысле

принято говорить, например, о ментальности средневекового рыцарства или о

ментальности человека Возрождения. Но конкретные идеи и представления,

составляющие содержание ментальности, - это не те идеи, что порождаются

индивидуальным сознанием, и не отрефлектированные духовные конструкции.

Это, скорее, жизнь таких идей и конструкций в определенной социальной

среде. При том, что для самих носителей идей они остаются неосознанными

Чтобы войти в ментальность широких кругов - тех, кого историки вслед за

средневековыми интеллектуалами называют "простецами", - эти идеи должны

упроститься. А иногда и профанироваться. В противоположном случае они

обречены оставаться интеллектуальным достоянием высокообразованного

меньшинства. Так или иначе, коллективная ментальность включает в себя

совокупность определенных идей в неосознанном или неполностью осознанном

виде. Ученый может опережать свою эпоху именно в качестве исследователя,

но какова бы ни была глубина его личной рефлексии, в стержневых аспектах

личности ученый неизбежно разделяет ментальность своего времени. И новые

идеи, рождающиеся на исторически изменяющейся почве, в той или иной мере

питаются уже сформированной общей ментальностью. Это значит, что

культурные инновации не возникают ниоткуда. Они всегда - ответ на

духовный вызов эпохи, а эпоха - это совокупность деяний и помыслов многих,

а отнюдь не только элиты. Поэтому история идей, как она изучается

философией и социологией, не совпадает с "социальной" историей идей -

т.е. историей рецепции идей в умах. Полезно задуматься о том, как история

развития определенных научных теорий и школ соотносится с общей

атмосферой жизни социума в те или иные исторические периоды. Ключевым

опосредующим звеном здесь являются как раз господствующие в обществе типы

ментальности - признание этого факта и отличает серьезную

интеллектуальную историю от различных версий так часто поносимого

"вульгарного социологизма". Бывают периоды, когда состояние науки и

состояние социума складываются в совершенно особую конфигурацию. Для этой

конфигурации характерны явные или относительно скрытые философские и

социальные метания; размывание привычных структур социальной и культурной

жизни, в том числе и структур самой науки. Важная особенность такой

конфигурации еще и в том, что резко контрастные культурные стереотипы

сосуществуют внутри сравнительно узкого круга "лидеров", "генераторов

идей", людей, которых мы называем "культовыми фигурами", "знаковыми

персонажами". Эти контрасты уже в сниженном, вульгаризированном виде

транслируются "вниз", делаясь достоянием "простецов". Тогда возникают

культурные споры и конфликты, суть которых туманна уже для следующего

поколения. Их анализ поучителен для понимания дальнейших путей

возникновения и развития научных направлений и столкновения умов.

Удивительный пример такой конфигурации идей и социальных запросов являет

собой научная и интеллектуальная жизнь Советской России в 20-30-е годы.

Именно на эти годы приходится расцвет (и разгром) "формального метода" в

науке о литературе, расцвет (и разгром) попыток создания исторической

психологии, расцвет - и опять-таки разгром - русской психоаналитической

школы. Жизнеописания ученых этого периода поражают противоречивостью:

кажется, что многие люди из относительно близких академических кругов,

практически одной культурной среды жили в параллельных мирах. Я не имею в

виду социальную изоляцию и нищету одних в сравнении с благополучием

других. Более продуктивен анализ не столь броских, но при этом типических

случаев, pаскрывающих типы ментальностей той эпохи как важный фактор

истории науки. Почему это особенно важно для наук когнитивного цикла?

Быть может, в науках совершенно сложившихся, устоявшихся, и можно без

больших потерь пренебречь историей становления основных идей и

представлений. Напротив, для наук, находящихся в состоянии смены

парадигмы, переживающих серьезные внутринаучные конфликты, как раз крайне

важно понять генезис идей, методов и оценок. И тогда многое из того, что

нам кажется алогичным или, наоборот, само собой разумеющимся, предстанет в

ином свете. В этом ракурсе мы и рассмотрим некоторые идейные и личностные

коллизии, связанные с судьбами Л.С. Выготского и А.Р. Лурия, считавшего

себя учеником Выготского. Для советской психологии имя Выготского до сих

пор остается знаковым, хотя Выготский умер в 1934 г. Однако между 1936 и

1956 годами о Выготском мало говорили; его, в отличие от многих, даже не

пробовали "разоблачать". Его просто не издавали и как будто не

вспоминали. Положение кардинально изменилось в период расцвета

структурной лингвистики и семиотики в СССР, т.е. с начала 60-х годов.

Именно тогда Выготский окончательно входит в ряд основных

культуротворческих фигур. Заметим, что в ближайшей временной перспективе в

этот "знаковый набор" попадают совершенно разные персонажи: Пропп со

структурно-функциональным анализом и "Морфологией сказки"; Тынянов и

другие "старшие" формалисты с их девизом "Как это сделано?"; Бахтин с его

диалогом и карнавализацией; мистик Флоренский - вначале преимущественно с

"Иконостасом"; Эйзенштейн, в котором отныне следовало видеть не столько

крупнейшего кинорежиссера, сколько оригинального теоретика-гуманитария, и

Выготский с его вполне марксистски ориентированной исторической

психологией. Глядя на эту "карусель" из сегодняшнего дня, поколение

начинающих гуманитариев не может понять, откуда взялось соположение

исследователей со столь разными и часто противоположными позициями.

Приходится напоминать, что в начале 60-х это были прежде всего

"возвращенные имена" и носители иной ментальности. Вдаваться в нюансы и

конкретику тогда было как бы "не с руки". Но, действительно, в 60-70-е

годы рецепция идейного богатства 20-30-х годов проходила столь поспешно,

что многое усваивалось, если обыграть термины известной оппозиции Леви-

Стросса, скорее "сырым", нежели "вареным". Когда же вышеупомянутые лица

(как, впрочем, и многие другие) окончательно стали "культовыми фигурами",

подлинная приобщенность к их теориям понемногу стала заменяться сначала

избыточным цитированием их работ, а позднее и авторитарными, а то и чисто

ритуальными ссылками. Поэтому и стоит заново осмыслить некоторые

подробности жизни и трудов Л.С. Выготского и А.Р. Лурия, тем более, что их

биографии скорее мифологизированы, чем поняты.

Учитель и ученик

В 1924 г. на II психоневрологическом съезде в Ленинграде Лурия

Страницы: 1, 2