Журналистика в период реформирования и демократизации общества в 1985-1990 гг.
Основная
часть изданий новой волны эмиграции решила следовать традициям русской
журналистики и в качестве модели взяла тип «толстого» журнала, позволявшего
иметь отделы, присущие общественно-политическому и литературно-художественному
изданию. Такой путь избрали Владимир Максимов, берясь за издание журнала
«Континент», и Мария Розанова, приступая к выпуску журнала «Синтаксис». Им
удалось хорошо поставить отделы беллетристики, поэзии, публицистики,
литературной критики, политики... «Континент» стал выходить с 1974
г., «Синтаксис» — с 1978 г.
К
середине 80-х годов «Синтаксис» прочно стоял на ногах, несмотря на то, что
поначалу ему приходилось туго: материальное положение часто было настолько
тяжелым, что спасали только денежные пожертвования читателей, преданных
журналу, в котором они находили ответы на многие волновавшие их вопросы.
«Публицистика,
критика, полемика» — стояло на титульном листе каждой книжки журнала, определяя
его тесную связь с реальной
жизнью, стремление превратить его в трибуну политической, философской,
художественной мысли новой волны русской эмиграции, ее борьбы за гражданские
права в СССР.
Полемичность,
заявленная в титуле журнала, стала его главной литературно-стилистической
особенностью. Как правило, большая часть материала каждого номера несла в себе
полемику, причем очень часто — в отношении авторов-диссидентов, несогласие с их
идеями, взглядами, их трактовкой тех или иных явлений в советском обществе.
В
материалах журналов «Посев», «Грани» и других, в передачах радиостанций
«Свобода», «Свободная Европа», «Европа» и других содержался призыв к ускорению
процесса демократизации в советской стране, решительному преодолению наследия
тоталитаризма. Вряд ли в начале 80-х гг. кто-то мог предположить, что спустя
5-6 лет будет прекращено глушение западных радиостанций, что миллионы советских
людей свободно будут слушать их передачи. Глушение программ Би-Би-Си
окончательно прекратилось, например, в 1986 г. Глушение радиопередач только этой станции стоило советским властям примерно 620 миллионов фунтов стерлингов в
год.
На
протяжении долгих лет советские власти рассматривали «Русскую службу» Би-Би-Си
как врага. Однако в середине 80-х гг. многое изменилось, а в 1991 г., после августовских событий, сразу же после своего освобождения из «форосского плена» М.
Горбачев провозгласил Би-Би-Си лучшей информационной службой. Так называемые
«вражеские голоса» — западные радиостанции — были единственным источником
достоверной информации.
В
августе 1991 г. «Всемирная служба» Би-Би-Си первой из зарубежных радиостанций
сообщила о попытке государственного переворота в СССР. В эти дни «Русская
служба» Би-Би-Си увеличила продолжительность своих передач и довела их до 16
часов в сутки.
В
1991 г. Би-Би-Си подписала договор о сотрудничестве с «Радио России», который
стал первым в истории радиовещания договором между западной и российской
радиостанциями. Сегодня программы Би-Би-Си, ориентированные на российских
слушателей, распространяются на волнах радиостанций «Радио России», «Радио-1» и
«Радио Маяк».
Процесс
демократизации и гласности создал новые условия политического развития
общества, раскрепостил журналистику. Однако не все соглашались со сложившейся
ситуацией, высказывали суждения, отрицавшие прогрессивные перемены в прессе,
скептически оценивали преобразования в журналистике, рожденные гласностью и
плюрализмом мнений. Так, всеми признанный авторитет в литературе и публицистике
Ю. Бондарев в статье «Что же дальше?», опубликованной в газете «Советская Россия»
25 марта 1990 г., заявил, что в стране сохранился лишь небольшой отряд честной
печати, а вот экстремистски-мещанская ультрапресса своими «таранными ударами
сумела расшатать веру
в духовную красоту, нравственные ценности, духовность, сумела изолгаться». «Она
стала государством в государстве, сама себе дала право узурпировать слово,
обманывая людей, создавая "элиту" пустопорожних
"краснобаев"». С категоричностью суждений Ю. Бондарева можно было бы
согласиться, если бы под «последними бастионами нравственности» он не
подразумевал печать административно-командной системы, десятилетиями
манипулировавшей общественным мнением и калечившей души людей видимым
благополучием тоталитарной системы.
3 Журналистика
эпохи «перестройки»
Исключительная по своей силе волна
политической активности, роста национального самосознания масс во второй
половине 80-х гг. всколыхнула советское общество. Возрождались в его жизни
правдивость, гласность. Они оказали воздействие на характер и содержание
выступлений печати, телевидения и радиовещания. Многое из того, что годами было
запретным, стало предметом широкого суждения.
К
середине 80-х гг. полностью стала очевидной неэффективность функционировавшей
десятилетиями административно-командной системы управления экономикой,
неэффективность существовавшего хозяйственного механизма.
В
апреле 1985 г. по инициативе М. Горбачева была предложена программа реформ,
осуществление которых должно было преобразовать и усовершенствовать советское
общество, дать мощный импульс экономическому развитию. Разъясняя суть
предстоявших работ с целью существенного ускорения социально-экономического
прогресса, «Правда» в одном из апрельских номеров газеты за 1985 г. обращала внимание читателей на необходимость широкого использования достижений
научно-технической революции, приведения форм социалистического хозяйствования
в соответствие с современными условиями и потребностями.
Новое
политическое мышление, ставшее возможным благодаря начавшейся демократизации
жизни общества, стало пробивать дорогу новому экономическому мышлению.
Критерием его должны были стать объективность, гласность, плюрализм мнений,
достоверность информации, освобождение от догм и стереотипов прошлого .
Интенсификацию
экономики и ускорение научно-технического прогресса средства массовой
информации тесно связывали с необходимостью скорейшего демонтажа
административнокомандной системы во всех сферах народного хозяйства. Пресса
настойчиво проводила мысль о том, что только новое мышление в экономике
способно гарантировать реализацию намеченной программы. На том этапе речь шла о
выявлении и устранении недостатков, накопившихся в развитии социалистической
системы, о раскрытии ее подлинных возможностей.
Вопросы
«перестройки» заняли одно из главных мест и в передачах телевидения и радио.
Большой интерес у телезрителей вызывали репортажные и проблемные циклы
«Прожектор перестройки», «В силу сложившихся обстоятельств», «В фокусе —
проблема», «Для всех и для каждого», «О проблемах социальной справедливости» и
др. Огромную аудиторию собирали публицистические программы «Взгляд», «Позиция».
Перспективы
реорганизации народного хозяйства нашли многообразное и широкое отражение на
радио. Всесоюзное радио регулярно обращалось к «Радиоанкете перестройки», к
жанрам «Актуальное интервью», «Радиоперекличка». Живой интерес у
радиослушателей вызывали программы «Контакт», проблемно-публицистическая
передача «Сигнал», в определенной мере перекликавшаяся с «Прожектором
перестройки».
Новым
достижением телевидения стал приход на телеэкран наряду с дикторами
профессиональных журналистов. Это позволило им высказывать свою позицию.
Появились такие неординарные и интересные передачи, как «Пятое колесо», «120
минут», «600 секунд», «ТСН», «АТВ» (авторское телевидение), еженедельная
передача «7 дней», «ДВМ» («Добрый вечер, Москва!»), — эти передачи в
большинстве своем выходили в прямой эфир.
Но
и в условиях гласности давали о себе знать рецидивы прошлого. Первой жертвой
противников перестройки и гласности стал «Прожектор перестройки». Затем —
передачи «7 дней», «Взгляд», «Авторское телевидение», «ТСН». Под давлением
общественности некоторые программы были возобновлены. И все же несмотря на сбои
телевидение вместе со всей системой средств массовой информации продолжало
рассказывать о том новом, что входило в жизнь страны.
Успех
перестройки пресса ставила в прямую зависимость от активизации трудовых усилий
масс их добросовестной работы. Так, в периодике появились многочисленные
выступления, связанные с «человеческим фактором» как важным
организационно-экономическим и социальным резервом ускорения перестройки
промышленной сферы.
В
средствах массовой информации высказывалось немало соображений о необходимости
изменения хозяйственного законодательства, о максимальном разгосударствлении
всех уровней общественного производства, деполитизации хозяйственной жизни.
Видные ученые-экономисты, представители сферы производства предлагали реальные
пути ускорения проведения реформы, перехода к рынку, отрешения от догматизма.
Со
своими экономическими программами в печати выступили Л. Абалкин, А. Аганбегян,
Е. Гайдар, С. Шаталин, Н. Шмелев, Г. Явлинский и др. Государственную программу
преобразования экономики страны представлял председатель Совета министров Н.
Рыжков.
Дискуссии
в средствах массовой информации развернулись вокруг принципиального вопроса:
строить ли обновленный социализм на рыночной основе или рынок неизбежно
приведет к капитализму как способу производства? В условиях гласности и
плюрализма мнений ответы на эти вопросы звучали далеко не однозначно. Наряду с
категоричными утверждениями о несовместимости рынка с социализмом во многих
газетах и журналах высказывались противоположные взгляды. Дискуссии шли, а
попытки реконструкции народного хозяйства с помощью широко разрекламированного
ускорения и других новых подходов в сфере экономики не давали желаемых
результатов.
Проблемы
перестройки захватили и аграрный сектор. В печати, на телевидении и радио
всемерно пропагандировалась Продовольственная программа СССР, ведущим автором
которой считался М. Горбачев. Пресса рассказывала о мерах, связанных с
усиленной подпиткой агропромышленного комплекса ресурсами, с улучшением его
управления, планирования и финансирования как единого целого. Газетные полосы
пестрели фотоокнами, фоторепортажами, интервью о поездках руководящих деятелей
КПСС, Советского государства по агропромышленным комплексам Белгорода, Курска,
Молдавии и других регионов.
Но
многочисленные встречи аграриев и животноводов с руководителями страны, обмены
опытом не прибавляли сельскохозяйственной продукции. В выступлениях средств
массовой информации все чаще шел разговор о том, что положение с
продовольствием в стране с каждым годом становится все хуже. В 1989 г. обозначился дефицит самых необходимых продуктов: сахара, хлеба, мяса, молока. Вводились
необходимые ограничения. В 1990 г. в газетах России, Украины, Белоруссии,
Армении и других республик Союза сообщалось о введении талонов, карточек покупателя.
Со страниц печати практически сошло упоминание о Продовольственной программе.
Срыв
ее во многом определялся судьбой советской деревни, жизнью крестьянства. В
прессе, теледебатах, на митингах кипели страсти вокруг форм собственности на
землю, проблем кооперации, агропромышленной интеграции, перехода деревни к
рынку.
Так,
в очерке Анатолия Ананьева «Человек на земле» есть такие слова: «Мы говорили
как будто обо всем, что беспокоило нас в современной деревне и разрушало ее, но
не задевали главного — земли, что с ней происходит в действительности, как она
используется, обходили молчанием как несуществующий вопрос о том, что всегда
являлось стимулом для хлебороба, вызывало в нем инициативу и привязывало его к
земле» (Если по совести. М., 1988. С. 19).
Жизни
и проблемам села второй половины 80-х гг. посвятили свои очерки В. Белов
(«Возродить в крестьянстве крестьянское...»), Б. Можаев («Мужики»), Ю.
Черниченко («Левиафан») и др.
И
городу, и селу, и правительству было вполне очевидно, что быстро решить продовольственную
проблему не удастся.
Игнорируя
объективные закономерности, да и реальные возможности, была провозглашена новая
многообещающая программа «Жилье-2000». В прессе вновь развернулась массовая
агитационно-пропагандистская кампания вокруг новых обещаний: к 2000 г. каждая семья должна получить отдельную квартиру или дом. Эта тема недолго продержалась в
печати. Такая же участь постигла и «Комплексную программу развития производства
товаров народного потребления и сферы услуг на 1986-2000 гг.».
В
материалах «Экономической панорамы» «Правды» публиковались мнения финансистов и
прогнозы политологов о путях выхода страны из тяжелого экономического
положения; в статьях раздела «Вопросы экономики: дискуссионная трибуна»
говорилось об экономическом кризисе, охватившем страну, о финансовой системе,
терпящей катастрофу. В одном из своих выступлений в июле 1989 г. «Правда» вынуждена была признать, что за 50 месяцев перестройки не сделано ничего стоящего
для развития экономики.
В
сложившейся ситуации многие выступавшие в печати, на телевидении и радио видели
выход из экономического кризиса в принятии экстренных мер. Строгому,
конкретному и последовательному изложению их посвятил Н. Шмелев в одном из
мартовских номеров «Известий» 1991 г. свою статью «В чем я вижу шанс на
спасение».
Мучительно
долго М. Горбачев сохранял приверженность «социалистическому выбору». Средства
массовой информации взяли на себя пропаганду непопулярных кампаний, полумер в
реформировании экономики — государственной приемки, государственного заказа.
Неоднократные изменения в структуре управления народным хозяйством
содействовали углублению экономического кризиса и вели к тяжелым последствиям.
Дефицит коснулся всех сфер экономической и социальной жизни страны.
В
таких условиях возникла в прессе тема гуманитарной помощи западноевропейских
стран и Америки СССР.
Демократизация
жизни советского общества способствовала слому старых идеологических догматов
во внешнеполитических отношениях, отказу от принципов «холодной войны».
Перестройка началась по сути с провозглашения нового политического мышления в
международных отношениях с Западной Европой, США, с совершенно новых критериев
отношений с ФРГ. Печать, телевидение, радио активно способствовали поиску путей
доверия и отказа от применения силы в отношениях с зарубежными государствами.
Продовольственная и финансовая помощь с их стороны стала ответным проявлением
доброй воли и поддержки проводимым в СССР реформам.
Одной
из впечатляющих форм передач, знакомивших телезрителей с жизнью других стран,
их людьми и проблемами, а также с образом жизни советских людей, стали
телемосты «Москва-Вашингтон», «Москва-Лос-Анджелес» и др.[8]
В
международной проблематике средств массовой информации отражались новые
тенденции, складывавшиеся во взаимоотношениях между СССР и странами Восточной
Европы, Варшавского договора, в торговых отношениях со странами СЭВ в связи с переходом
на новые принципы взаиморасчетов и т.д.
Новое
политическое мышление влекло за собой перестройку сознания масс. Впервые за
многие десятилетия журналистика пыталась создать правдивую картину положения
дел в партии, в рядах которой оказалось немало ретроградов и пустозвонов,
бюрократов и лихоимцев, ставших поперек дороги демократическим преобразованиям.
Среди
материалов, разоблачавших партократию, важное место заняла статья-обзор
«Очищение», опубликованная в «Правде» 13 февраля 1986 г. Сопровожденная подзаголовком «Откровенный разговор», она построена на письмах читателей,
поступивших в редакцию газеты. Автор статьи Татьяна Самолис расценивала курс
партии на перестройку как выдающийся шаг в ее стремлении очиститься от тех
партийцев, которые наносят не только материальный, но и моральный ущерб
обществу. В статье приводились выдержки из многих читательских писем. Но одно
из них, поступившее из Казани, выделялось особо. В нем, в частности,
говорилось: «Рассуждая о социальной справедливости, нельзя закрывать глаза на
то, что партийные, советские, профсоюзные и даже комсомольские руководители
подчас объективно усугубляют социальное неравенство, пользуясь всякого рода
спецбуфетами, спецмагазинами, спецбольницами и т.д. ... вряд ли сами
«пользователи особых благ» откажутся от своих привилегий...».[9]
Спустя
два с лишним года, после появления новой статьи «Очищение правдой», стала
известна реакция партийных чиновников на смелую для того времени публикацию:
они очень хотели расправиться с автором статьи за то, что она посмела привести
в газете выдержку из письма рабочего, где говорилось о бюрократическом слое,
тормозившем перестройку.
В
статье «Очищение правдой» четко звучит мысль о необходимости очистить нашу
жизнь от рецидивов вождизма, безграничной власти, нередко приводящей к
элементарному беззаконию. Значительная часть статьи посвящена вопросам
гласности. Она немыслима, подчеркивала автор, без нового качественного шага в
демократизации средств массовой информации. Однако они по-прежнему полностью и
безгранично контролируются, опекаются даже по мелочам. Они вынуждены, в
сущности, функционировать как бы в ретрансляционном режиме, выражая лишь мнение
верхних эшелонов власти, подчас яростно защищать не общенародные интересы, а
сиюминутные, конъюнктурные амбиции лидеров и их окружения.
Заметно
возросшая самостоятельность прессы проявила себя в период политических кампаний
по выборам народных депутатов СССР в 1989 г., республиканских и в местные Советы в 1990 г. Впервые в политических кампаниях участвовала печать,
представлявшая различные политические партии и объединения. Это были первые в
стране свободные выборы, позволившие массам проявить невиданную и подлинную
политическую активность. Свобода волеизъявления, возможность плюрализма и право
каждой партии отстаивать своего кандидата в депутаты наделили многопартийную
советскую журналистику новыми качествами. Она преодолела негативные тенденции и
догмы административно-командной системы, стремясь поднять свой авторитет и
влияние в массах.
Благодаря
усилиям прессы, деятельному участию прогрессивно настроенной части общества
активно разворачивался процесс демократизации политической системы страны.
Возникали все новые политические партии и объединения, выходили их печатные
органы. Достижением и завоеванием демократии стали прекращение войны в
Афганистане, отмена ст. 6 Конституции СССР о руководящей роли КПСС. Новые тенденции,
пусть иногда и с большими трудностями, давали о себе знать повсюду. Только КПСС
они мало касались. Она упорно цеплялась за старое, что особенно сильно
проявилось с образованием
Компартии
РСФСР. Отражением обострившегося противостояния между силами обновления и
противниками глубоких реформ, сторонниками социалистического выбора явилось
письмо преподавателя Ленинградского технологического института Нины Андреевой.
Озаглавленное «Не могу поступиться принципами», оно под рубрикой «Полемика»
было опубликовано 13 марта 1988 г. в газете «Советская Россия». Автор письма,
решительно защищая завоевания социализма, достижения Союза ССР, давал высокую
оценку режиму Сталина и его личности как вождя народов. Н. Андреева резко отрицательно
характеризовала перестройку, оценивая ее как «ползучую контрреволюцию». Было
очевидным, что за письмом Н. Андреевой стоят определенные силы в ЦК КПСС, что
под их давлением может произойти поворот к старому. Вероятно, такими
соображениями руководствовались и редакторы некоторых газет, особенно
армейских, перепечатывая письмо Андреевой. Проходили дни, а полемики в прессе
все не было. Лишь спустя три недели в «Правде» появилась редакционная статья, в
которой недвусмысленно было заявлено об антиперестроечной сущности письма
ленинградской преподавательницы.
КПСС,
тормозившая дальнейшее развитие демократических процессов в стране, вместе с
тем стремилась сохранить монопольное положение своей печати и свое приоритетное
в прошлом право руководить многопартийной прессой. Уже в перестроечные годы
принимаются постановления ЦК КПСС «О фактах грубого администрирования и зажима
критики в отношении редакций газет "Воздушный транспорт",
"Водный транспорт"» и «О некоторых вопросах перестройки центральной
партийной печати», по директивному тону и характеру напоминавшие многие
подобные документы прошлых лет. Все еще были живы традиции умолчания и полумер,
которые в условиях гласности могли подорвать веру даже в самые благие намерения
и породить скептицизм.[10]
Страницы: 1, 2, 3, 4
|