Современные теории о государстве

союз племен, города-государства, империи. Было принято во внимание также,

что, раз возникнув, эти объединения (агрегаты) испытывают воздействие иных

факторов перемен — социально-классовой дифференциации, специализации в виде

разделения труда, образования органов политической власти (регулятивная

система), а также возникновения земледелия; ремесел (система органов

«питания»), возникновения специализированной «распределительной системы»

(торговли, транспорта и иных средств сообщения). [9]

Исходным положением для оценки общественных структур и остальных частей

политических агрегатов у Спенсера стало положение о том, что общество

существует для блага всех членов, а не члены его существуют для блага

общества. Другими словами, благосостояние общественного агрегата не может

считаться само по себе целью общественных стремлений без учета

благосостояния составляющих его единиц. В этом смысле все усилия и

притязания политического агрегата (политического. института, в частности)

сами по себе мало что значат, если они не воплощают в себе притязания

составляющих данный агрегат единиц. Эта характерная особенность позиции

английского мыслителя дает основание для отнесения ее к разряду либеральных

социально-политических установок.

Объясняя свой подход к рассмотрению структуры и деятельности социально-

политических агрегатов. Спенсер говорил, что между политическим телом и

живым телом не существует никаких других аналогий, кроме тех, которые

являются необходимым следствием взаимной зависимости между частями,

обнаруживаемой одинаково в том и другом. К сказанному следует добавить, что

в те времена в европейском политическом словаре не было еще термина

«политическое учреждение» и этот структурный элемент политической жизни

именовался политическим телом (отсюда же ведет свое происхождение и слово

«корпорация», употреблявшееся вначале для обозначения некоторых сословий,

например горожан, купцов и др.). О достоинствах метода аналогий и его

оправданности сам исследователь заметил, что «аппараты и функции

человеческого тела доставляют нам наиболее знакомые иллюстрации аппаратов

вообще». [9]

Обращаясь к истории возникновения государства и политических

институтов, Спенсер утверждал, что первоначальная политическая

дифференциация возникает из семейной дифференциации, — когда мужчины

становятся властвующим классом по отношению к женщинам. Одновременно

происходит дифференциация и в классе мужчин (домашнее рабство), которая

приводит к политической дифференциации по мере возрастания числа обращенных

в рабством зависимых лиц в результате военных захватов и увода в плев. С

образованием класса рабов-военнопленных я начинается «политическое

разделение (дифференциация) между правящими структурами и структурами

подвластными, которое продолжает идти через все более высокие формы

социальной эволюции».

Военизированное общество достигает «полного кооперативного действия»

(работа всей невоюющей части населения на нужды воюющей, сплочение всего

агрегата с подчинением ему жизни, свободы и собственности составляющих его

единиц). Это единение и сплочение невозможны без посредничества власти, без

особой, иерархизированной системы централизации управления,

распространяемой на все сферы общественной деятельности. Статус

иерархизированной подчиненности — самая примечательная черта военного

правления: начиная от деспота и кончая рабом, все являются господами

стоящих ниже и подчиненными тех, кто стоит выше в данной иерархии. При этом

регламентация поведения в таком обществе и при таком правлении носит не

только запрещающий характер, но также и поощряющий. Она не только

сдерживает, но и поощряет, не только запрещает, но и предписывает

определенное поведение.

Другим, противоположным строем организации и управления Спенсер считает

промышленный (индустриальный) тип организации общества. Для него характерны

добровольная, а не принудительная кооперация, свобода ремесел и торговли,

неприкосновенность частной собственности и личной свободы, представительный

характер политических институтов, децентрализация власти и обеспечение

способов согласований и удовлетворения различных социальных интересов.

Всему задает тон промышленная конкуренция («мирная борьба за

существование»), происходящая в обстановке упразднения сословных барьеров,

отказа от принципа наследования при замещении государственных должностей.

Для правосознания и нравов промышленного общества характерна

распространенность чувства личной свободы и инициативы, уважение к праву

собственности и личной свободе других, меньшая мера подчиненности

авторитету властей, в том числе религиозным авторитетам, исчезновение

раболепия, слепого патриотизма и шовинизма и т. д.

В движении от военного к промышленному типу общества Спенсер видел

закономерность общей социально-политической эволюции, что отчасти совпадало

по времени с процессом исторического движения от сильно иерархизированного

и военно-сплоченного феодального строя к обществу, основанному на товарном

обмене, разделении труда и высоко ценимых личных Правах и свободах

индивидов. Впоследствии, уже в XX столетии, эти построения и характеристики

Спенсера были позаимствованы и вмонтированы в социальные концепции

«индустриального общества» (Р. Арон и др.). Сам Спенсер усматривал контуры

концепции «промышленного государства» в политической философии О. Конта.

Однако эта концепция оказалась у Конта не вполне завершенной и в целом

неадекватной в силу того обстоятельства, что он был сильно «опутан идеями и

чувствами, свойственными французской форме общества, что его схема

организации промышленного государства предписывает его устройство с

деталями, характеризующими военный тип, и крайне не согласными с

промышленным типом».

В последнем, третьем томе «Принципов социологии» (1898) Спенсер

предложил своеобразный социологический прогноз относительно возможных

результатов социалистических преобразований современного общества.

Признавая тяготы и ущербность общественного бытия в условиях

капиталистической конкуренции и отдавая должное привлекательности идеи

всеобщего братства, Спенсер в то же время полагал, что социализм создает

еще больше трудностей, чем в состоянии разрешить. Подчинение личных

интересов общественным и общественная организация труда потребуют,

утверждал он, расширения принудительной активности государства, роста

бюрократии и ее обширных властных полномочий. Бюрократия затем

консолидируется, закрепит свою власть и превратится в новую аристократию,

которую и вынуждены, будут содержать трудящиеся массы. Вместо отрицания или

отмирания государства произойдет сплочение правящей иерархии, живущей за

счет эксплуатации трудящихся. Классы не исчезнут, а лишь обновятся.

Социализм, если он появится, станет только государственным бюрократическим

социализмом и никаким другим. [9]

В социально-политической историографии Спенсер причислен к

основоположникам и предтечам теории единого индустриального общества, а

также к течению социал-дарвинизма в социальной философии XIX—XX вв. В

области методологии его идеи унаследовали школы структурно-функционального

анализа (Т. Парсонс) и культур антропологии.

1.5. Психологическая теория государства и права Л. И. Петражицкого

В начале века крупным научным событием не только в русской, но и

европейской литературе стало опубликование «Теории права и государства в

связи с теорией нравственности» Льва Иосифовича Петражицкого (1867—1931). В

гносеологическом и методологическом отношении он следовал началам

позитивной философии, но при этом проявил большую самостоятельность и

оригинальность в освещении правовых явлений и самой природы права.

Право определяется и исследуется Петражицким как явление нашей

индивидуальной психики. Социальный момент, в праве не игнорируется, но

воспринимается под углом зрения психологически-правовых переживаний

постольку, поскольку социальный элемент в этих переживаниях отражается.

Петражицкий признает различия между правом и нравственностью, но главное

различие между ними он видит и воспринимает как различие между чисто

императивным характером нравственных импульсов (и соответствующих им норм)

и императивно-атрибутивным характером права. «Императивность» в данном

случае предстает в толковании Петражицкого индивидуально-личностным

сознанием долга, обязанности, в то время как «атрибутивность» — это

сознание «своего права», выступающее вовне как притязание. Для

нравственности важен императив и момент добровольности в исполнении

обязанностей, тогда как для права основное сосредоточено в моменте

атрибутивности, т. е. в непременном исполнении обязанности и в связанном с

этим удовлетворением. Если в нравственном общении психика участников

довольно мирно реагирует на неисполнение обязанностей, то в правовом

общении неисполнение обязанностей (в том числе правовых требований,

подтвержденных судебным решением) вызывает гнев, влечет оправданные

требования принудительного исполнения.

Решающее значение атрибутивных элементов в праве и правовом общении в

несколько тяжеловесной, но логически согласованной форме получило такое

обоснование: «Сообразно атрибутивной природе правовых эмоций импульс в

пользу исполнения правового долга имеет характер давления в пользу того,

чтобы другой стороне, управомоченному, было доставлено то, что ему

причитается; что же касается поведения обязанного, то оно имеет значение не

само по себе, а как способ и средство достижения этого результата на

стороне управомоченного».

Одним из важных выводов теории стало положение о том, что с точки

зрения социальных целеполаганий и достижения твердого порядка роль права в

общественной жизни важнее роли нравственности, поскольку пассивная

этическая мотивация в этом плане явно уступает активной этической мотивации

(сознанию правомочности); в этом отношении «та и другая ветвь человеческой

этики» исполняют не просто различные функции, они различны и а силе

мотивации во влиянии на поведение. Правовой психике, сообразно ее природе,

свойственно двустороннее мотивационное действие — «наряду с пассивною

этическою мотивациею (сознание долга) имеет место активная (сознание

управомоченности), так что получается соответственно координированное

индивидуальное и массовое поведение. При этом пассивно-правовая

мотивация... оказывает более решительное и неуклонное влияние на

поведение».

На стороне правового актива («особенное и заслуживающее похвалы

поведение») имеется не только поощрительно санкционирующая мотивация в

пользу осуществления права, но также стремление «добиваться

причитающегося». Последнее осуществляется вне зависимости от усмотрения и

воли обязанных — оно сопровождается требованием, домогательством,

тенденцией заставлять обязанных подчиняться с помощью разных средств, в том

числе насильственных, и, кроме того — «тенденцией злостных, мстительных и

вообще репрессивных реакций по адресу нарушителей». Все это оказывает

добавочное мотивационное давление. «Вообще, указанные две тенденции,

влияющие на поведение обеих сторон в пользу неуклонного осуществления

требований права, придают упомянутой выше социальной координации поведения

особенно крепкий, правильный и прочный характер».

В итоге действия указанных законов-тенденций правовой психики и ее

развития получается прочная скоординированная система вызываемого правом

социального поведения, прочный и точно определенный порядок. Недаром в

психике публики и юристов имеется прочная ассоциация двух идей — «права» и

«порядка», так что вместо слова «право» весьма часто применяют выражение

«правопорядок». Для такой ассоциации существует и «научно-причинное

объяснение».

В своем воздействии на социальное поведение особо заметными делаются

такие специальные функции права, которые Петражицкий именует

«распределительною» и «организационною». Так, в частности, дистрибутивная

(распределительная) функция в области народного (и международного)

хозяйства может отличаться от функции распределения частей плодородной

почвы, средств и орудий производства, предметов потребления, вообще

хозяйственных благ между индивидами и группами. Основной тип и главный

базис распределения хозяйственных благ, а вместе с тем и основной базис

экономической и социальной жизни вообще представляет явление собственности

(в частно-хозяйственном укладе, в условиях «капиталистического» социального

строя — индивидуальной собственности, в условиях первобытного или другого

коллективистского строя — коллективной).

К числу несомненных заслуг создателя психологической теории права

относят обычно решительное и безусловное освобождение теории права от

узкого юридического догматизма. В этом вопросе Петражицкий создал

своеобразное учение о многообразии нормативных фактов и видов

положительного права. Отказавшись от сложившихся вариантов догматического

истолкования источников права и стремясь охватить все известные факты из

истории права и современного его состояния, Петражицкий насчитал целых 15

видов положительного права, неизвестных, по его оценке, современной науке

или же не признаваемых ею.

Петражицкому принадлежит весьма точная и по-своему конструктивная

критика юридической ментальности, в которой «власть» и «господство» имеют

характер не научно содержательных и фиксированных смысловых терминов, а

скорее характер слов для всевозможного и необременительного употребления в

различных областях правосознания без ясно определенного смысла. Он писал в

своей «Теории права и государства» (1907): «Современное государствоведение

... не знает, в какой сфере находятся и какую природу имеют те реальные

феномены, которые соответствуют его теоретическим построениям, и как с

помощью научных методов можно достигнуть их реального, фактического

(наблюдательного, опытного) познания; и, таким образом, вместо изучения

фактов, получается фантастическое конструирование несуществующих вещей и

незнание действительно существующего».

Сегодня теория Петражицкого воспринимается как предпосылка таких

новейших течений, как правовой реализм, а также соответствующие ответвления

бихевиоризма и феноменологии.

Подобно Петражицкому, реалисты разделяли позитивистскую веру в

применение научной методики и в этом смысле переориентировали практическое

изучение права на более современный лад, снабдив исследователей новыми

свидетельствами несовершенств или недостаточности формально-догматического

анализа там, где речь идет об оценке реального действия правовых требований

и предписаний или об эффективности и ценности права в реальной судебной

практике и в обиходном правовом общении.

РАЗДЕЛ II. ТЕОРИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГОСУДАРСТВА ХХ ВЕКА

1.6. Фашистские идеи государства

В начале 20-х гг. текущего столетия в Германии, потерпевшей поражение в

Первой мировой войне, обремененной множеством экономических и социальных

трудностей, политических и идеологических конфликтов, возникло национал-

социалистическое движение. Оно явилось своеобразным выражением того

глубокого общественного кризиса, который охватил в ту пору одну из

крупнейших стран Европы. Национал-социалистическое движение выступило с

собственной программой преодоления трудного кризиса и развернуло борьбу за

переустройство Германии на принципах национал-социализма.

С 1933 по 1945 г. немецкие национал-социалисты стояли у власти,

непосредственно внедряя в государственно-правовую практику, в науку о

государстве и праве исповедуемые ими принципы Последние появились, конечно,

не на пустом месте. Для них сложились известные социально-исторические

предпосылки, уже имелся определенный идейный фундамент.

Неодинаковыми виделись экономическая стабильность, авторитетное и

твердое политическое руководство, гарантии от общественных потрясений в

разных группах германского общества. Однако у многих стремление к

спокойствию, устойчивости и порядку трансформировалось в требование создать

«сильное государство», избавленное от таких «пороков», как «демократизм»,

«парламентаризм», «плюрализм» и т. п.

«Мыслительный материал», пошедший на постройку национал-

социалистической (немецко-фашистской) идеологии, вобрал в себя самые худшие

(с точки зрения общечеловеческих ценностей) продукты в истории немецкой

(впрочем, не одной только немецкой) духовной культуры. Никакие средства не

были низкими, никакие приемы не были предосудительными для тех, кто добывал

и компоновал такой материал. Опираясь на него, национал-социалисты

развивали свои представления о политике, господстве, государстве и т. д.

Идейное ядро этих национал-социалистических представлений — проект

тоталитарной политической власти. Основное его содержание составляют

следующие утверждения. Тоталитарная политическая власть есть то

единственное организационное устройство, которое одно интегрирует всю нацию

в сплоченную целостность, наводит в ней порядок и полно представляет все ее

интересы. Данная власть есть институциональная система, которая берет под

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5