Современные теории о государстве

свой абсолютной и непререкаемый идеологический, политический (а по

возможности и экономический) контроль как все общество в целом, так и

важнейшие сферы его жизнедеятельности.

В системе тоталитарной политической власти государству отводилось

отнюдь не центральное, а куда более скромное место. По убеждению национал-

социалистов государство должно быть лишь одним из элементов (но вовсе не

главным) германской политической общности. Она имеет тройственное членение.

Ее образуют: 1) «движение» (т. е. национал-социалистическая немецкая

рабочая партия); 2) «государство» (собственно государственный аппарат); 3)

«народ» (т. е- немцы, сорганизованные в различные непартийные и

негосударственные объединения). [28]

В структуре германской политической общности безоговорочно приоритетной

ее частью идеологами фашизма признавалась их партия — Национал-

социалистическая немецкая рабочая партия (немецкая аббревиатура — НСДАП).

Они считали ее объединением, собравшим под свои знамена элиту, лучших людей

нации, которые в силу свойственных им качеств одни имеют исключительное

право руководить страной. Подобными качествами не обязательно являются

родовитость или знатность, богатство или образованность. К избранным

принадлежат те, кто обладает энергией, способностью лучше других понять и

воплотить требования «национального духа», кто готов идти на все ради

достижения такой цели.

Какие политико-идеологические установки определяли конкретные

особенности положения национал-социалистической немецкой партии внутри

германской политической общности? Во-первых, ориентация на устранение с

социальной арены всех политических партий и общественных группировок, кроме

самой фашистской партии и подчиненных ей организаций, т. е. установка на

утверждение в Германии фашистской однопартийной политической системы. Во-

вторых, курс на превращение фашистской партии в монопольного обладателя

публично-властных прерогатив и в институт, осуществляющий монопольное

идеологическое господство. В-третьих, линия на установление безраздельного

контроля фашистской партии над государством и лишение последнего роли

самостоятельного политического фактора. [28]

Диктат нацистской партии над государством предлагалось обеспечить с

помощью ряда средств. В особенности упор делался на «унификацию» партии и

государства. Точнее говоря, на срастание нацистской партии с государством и

на осуществление этой партией полновластного руководства им. Конкретно под

«унификацией» понималось проведение комплекса определенных практических

мер. Укажем некоторые из них. Назначение на все мало-мальски заметные

государственные посты исключительно членов нацистской партии.

Принадлежность к ней — первая и важнейшая привилегия при занятии

государственной должности. Сосредоточение на самом верху политической

пирамиды государственной и центральной партийной власти в одних и тех же

руках. Узаконение самим государством повсеместного партийного контроля над

всеми государственными органами, их кадрами и деятельностью. Передача

государственных функций органам нацистской партии. Слияние родственных,

«однопрофильных» государственных и партийных формирований. Установление

государственной платы (подобно жалованью чиновникам) партийным

функционерам, которые занимаются собственно партийно-организованной и

агитационно-разъяснительной работой.

Одновременно подчеркивалась также потребность и в сохранении немалого

числа внешних, сугубо институциональных различий между партией и

государством. Мнение об удержании названных различий базировалось на той

посылке, что организационное, формальное несовпадение партии и государства

соответствует глубокой исторической традиции (отход от которой принесет

больше издержек, чем дивидендов) и является по прагматически-политическим

мотивам целесообразным.

Фашистско-партийному государству, по мысли его конструкторов, подлежало

стать (и оно стало!) полной противоположностью демократически-правового

государства, которое они отвергали как противное природе германской нации

установление. Что не устраивало их в этом типе государства? Отсутствие в

нем режима личного господства и носителя принципов подлинной

государственности. Вызывали неприязнь нормальное состояние общества в

качестве предпосылки правового государства и легальность, якобы заменившая

собой справедливость. Отталкивали парламентаризм и многопартийная система,

плюрализм политических сил и их влияние на государство, равенство всех

перед законом и судом. [28]

Идеалом же рисовалось государство, в котором покончено с демократией,

преодолены индивидуализм и раздробленность буржуазного общества. Такое

государство должно было сложиться на расовой основе и структурироваться по

сословиям, сотрудничающим во имя высших интересов нации. В нем нет места

гражданам, там все — подданные, которые обязаны служить государству и

исполнять его приказы. В этом государстве торжествует постулат: решения

(веления) сверху вниз, ответственность снизу вверх.

Руководство таким государством должно было осуществляться (либо уже

осуществлялось) исключительно вождем (фюрером) — Гитлером. Постулат о

необходимости именно такого политического руководства государством,

движением, народом, или «фюрер-принцип», также входит в ядро фашистской

идеологии.

На вершине всей иерархической пирамиды стоит одна фигура — фюрер,

вождь. По фашистским понятиям, фюрер уникален, он лучший из лучших: он

самый одаренный и доблестный из всех своих современников. В нем воплощаются

судьбы народа. В его руках сходятся нити организации иерархического

государства и единства жизни нации. Фюрер неприкасаем, стоит выше всякой

критики. То, что он говорит, — всегда истинно, ему неведомы ошибки,

заблуждения, и он всегда неизменно прав. Вождь фактически обожествлен.

«Фюрер-принцип» выступает синонимом безудержного культа вождя.

Фюрер персонифицирует волю народа, точно выражает его расовый дух.

Поэтому авторитет его непререкаем, власть безгранична. Она носит по

преимуществу (в плане обоснования) мистический и личностный характер. Вождь

— харизматический лидер. Беспрекословное выполнение приказов фюрера или

приказов подчиненной ему касты фюреров меньшего калибра и есть

осуществление чаяний народа. Между фюрером и народом нет (и быть не может)

каких-либо посредников. Вождь и народ едины. Никакие представительные

учреждения не в состоянии выражать общенародные интересы. На это способен

только фюрер. Посему никто не должен хоть в малейшей степени ограничивать

его власть, его служение идее народа.

Субстратом государственности выступает "народ", «народная общность».

Нацисты уверяли, будто «народ» для них — основополагающая ценность. В

государстве он, будучи первичным, изначальным образованием, обретает

официальную организационную форму своего бытия. Категория «народ» (и

различными производными от этой категории словосочетаниями) перенасыщены

тексты нацистских идеологов. В повышенном внимании к такому феномену, как

народ, нет ничего предосудительного, порочного. Но сугубо ущербна,

демагогически лжива его национал-социалистическая трактовка.

Зиждется она на нескольких посылках. Во-первых, на махрово расистском

убеждении, что немецкий народ есть общность людей, объединенных главным

образом одной кровью. Постоянство, неизменность этой крови обеспечивает

континуитет и вечность немецкого народа. Сохранение биологической чистоты

крови ("арийской», «нордической» и т. п.) составляет едва ли не наивысшую

национальную цель. Во-вторых, на признании «закона целого», согласно

которому «народная общность» как органическое целое не просто большая по

своим внешним размерам величина» но и величина бесконечно более важная, чем

сами по себе составляющие ее члены; они значимы лишь как неотъемлемые

частички этого громадного целого. В-третьих, на представлении о

монолитности немецкого народа, притом не только рассово-биологической, но

также политической, правовой, мировоззренческой.

Наряду с «фюрер принципом» категория «народ», подвергнутая нацистской

обработке, предназначалась для искоренения теории и практики

демократического правового государства. С ее помощью старались, в

частности, опрокинуть один из устоев либерализма: взгляд на свободного

независимого индивида как на ценность приоритетную в нормальном

государственно-организованном обществе. Нацистское кредо было радикально

иным, прямо противоположным: «Ты— ничто, твой народ— все!"

Народ становился неким боготворимым сверх-Я, инстанцией, которая

определяет человеческое существование вообще, детерминирует все деяния

людей. Дабы покончить со свободной автономной личностью, растворить

гражданина в безликой унифицированной массе «народной общности»,

пропагандировалось то мнение, что отдельно взятый человек принадлежит в

первую очередь не самому себе, а своему народу, ибо от него он получает

жизнь и место в социальной жизни. Распространяя столь превратное мнение,

нацистская пропаганда создавала миф об устранении в «третьем рейхе»

дифференциации «народной общности» на гражданское общество и государство,

об отсутствии при нацистском строе противостояния личности государству.

[28]

Индивид, заключенный в железные тиски «народной общности», лишен

пространства своей автономной жизнедеятельности, гарантированного от

произвольного вторжения партии и государства. Такое пространство исчезло,

как исчез и свободный гражданин. Его заменил преданный член «народной

общности», совершенно всем ей обязанный и полностью ей подчиненный. Он

существует ради нее. Его ничуть не заботит защита и реализация собственных

прав и свобод. Он озадачен лишь тем, чтобы содействовать сохранению и

преуспеванию народа как целостности. Согласно нацистскому канону истинный

немец, «народный товарищ», повязан непреходящей ответственностью перед

германской нацией.

Национал-социализм в Германии (немецкий фашизм) был и, пожалуй,

остается наиболее агрессивной формой национал-социалистической идеологии.

Но она, как показывает исторический опыт, может существовать и утверждаться

также в других ипостасях, может мимикрировать, завлекать людей иными

лозунгами и обещаниями. Однако во всех случаях ее распространение и

упрочение смертельно опасно для цивилизации. Необходимо ясно представлять

себе бесчеловечную суть и проявления фашизма самых различных окрасок, чтобы

противостоять ему и одерживать над ним верх.

1.7. Теории элит

Во второй половине XIX в. в связи с дальнейшей централизацией и

бюрократизацией политической жизни наступил период критической переоценки

опыта представительного правления и либерально-демократических ценностей.

Это нашло свое отражение в теории элит Вильфредо Парето (1848—1923) и в

концепции политического класса Гаэтано Моска (1858—1941). В начале XX в.

элитарный подход к изучению политики был дополнен изучением влияния так

называемых заинтересованных групп (А. Бентли) и новым взглядом на

упорядочивающую, роль бюрократии в деле осуществления власти в обществе и

государстве (М. Вебер). Особую разновидность социально-группового анализа

политики составили концепции технократии и технодемократии (Д. Белл, М.

Дюверже и др.)

Первым наброском теории политического класса стала работа 26-летнего

итальянского правоведа Г. Моски "Теория правления и парламентское

правление» (1884). Более развернутый вариант обоснования этой концепции был

представлен затем в его работе «Основы политической науки» (2тома,

1886,1923). Теория элиты была впервые обстоятельно изложена В. Парето в его

«Трактате общей социологии" (1916), в котором социологическая тематика

сочеталась с исторической, политико-идеологической и социально-философской.

Парето был по образованию инженером, но впоследствии глубоко и основательно

заинтересовался политэкономией и социологией.

Оба итальянских мыслителя исходили из весьма близкой идеи о наличии в

сфере управляющей деятельности каждого общества двух значительно

обособленных групп — правящих и управляемых. Самое большое новшество,

предложенное ими при обсуждении этого вопроса, состояло в утверждении, что

в обществе всегда правит «ничтожное меньшинство» в виде «политического

класса» (Г. Моска) или «правящей элиты» (В. Парето). [9]

Согласно разъяснениям Моски, «во всех человеческих обществах, достигших

известного уровня развития и культуры, политическое руководство в самом

широком смысле слова, включающее административное, военное, религиозное и

моральное руководство, осуществляется постоянно особым, т, е.

организованным, меньшинством». Это меньшинство Моска, по всей видимости не

без влияния Маркса, именовал также господствующим классом, руководящим

классом, правящим классом.

Парето в своем обосновании концепции правящей элиты исходил из

предположения, что каждое общество можно разделить на две страты, или слоя,

— высшую страту, в которой обычно находятся правящие, и низшую страту, где

находятся управляемые. Он усложняет привычную дихотомию классов

(господствующий и подчиненный) и выделяет в высшем слое (элите) две

подгруппы — правящую и не правящую элиты, а в низшей страте такое

разделение считает неоправданным. Таким образом, фундаментальное различие у

Парето выглядит как различие между элитой и массой.

Элита в широком смысле весьма сходна по значению с аристократией

(власть лучших) или, в более современной формулировке, с меритократией

(власть достойных). Такое понимание исходит из того представления, что

узкий слой лучших из лучших всегда обнаруживает себя в каждой обособленной

общественной деятельности или в иерархии профессионального престижа. Если

мы станем присваивать тому, кто превосходнейшим образом делает свое дело,

индекс 10, а самому нерадивому 1 и поставим ноль полному не умельцу, то

подобное разделение получит свою логику и оправдание. Область индексируемой

деятельности может быть связана не только с политикой или бизнесом, но

также с просвещением, поэтическим ремеслом и т. д. Ловкому жулику, который

обманул многих и еще не попал под карающий меч правосудия, тоже следует

поставить индекс 8, 9 или 10. Легче всего ставить индексы шахматистам,

основываясь на количестве побед и поражений. Однако в делах управления к

правящей элите должны быть отнесены те, кто прямо или косвенно заметно

влияет на правительственную политику. Остальные образуют не правящую элиту.

Понятное дело, что известный шахматист или писатель-властитель дум также

входят в элиту.

ВЫВОДЫ

Особенность современной государственно-политической мысли отмечена

разнообразием теорий и концепций государства, что обусловлено

историческими особенностями развития тех или иных стран;

разнообразием методологических подходов в решении сущности,

социального предназначения государства; существованием стран с

различными уровнями развития и другими факторами.

В отличие от концепций происхождения государства до второй

половины ХIХ века, которые рассматривали государство как способ

классового господства одних классов, социальных групп, страт над

общей массой людей, современные подходы к пониманию государства в

условиях формирования цивилизованного общества, нового государственно-

политического мышления на основах деидеологизации международных

отношений, приоритета общечеловеческих ценностей, в большинстве

своем видят в государстве механизм обеспечения целостности общества,

решение общих проблем социального компромисса.

Современные концепции происхождения, развития, функционирования и

существования государства, бес сомнения, были созданы или трансформированы

на основании концепций уже существовавших, либо в уже существующие

концепции был привнесен абсолютно новый смысл. Так теория правового

государства зародилась еще в колыбели всех наук Древней Греции и вопросы

правового государства волновали умы ученых на протяжении всего

существования и развития общественных наук, но в ХХ век в эту теория был

заложен кардинально новый смысл, по сравнению с учением о правовом

государстве предыдущих поколений, хотя тут необходимо отметить, что это

новое трактование было сделано на основании всех предыдущих подходов к

пониманию правового государства, это не отрицание, а новое основание,

которое в сжатом виде содержит в-себе элементы старого. Зарождаются также

кардинально новые подходы в понимании государства, такие как концепция Л.И.

Петражицкого. Что обусловлено расширение и усложнение развития

общественного сознания.

Человек в своем стремлении познать мир открывает все новые и новые

способы его объяснения. Хотя суть данного явления не в множестве

результатов, а в тотальности всех этих взглядов на мир, и многогранность

нашего мира можно описать только многогранностью теорий, которые несомненно

будут едины или тотальны по своей природе, которой является тотальность

всего существующего.

СНОСКИ

Платон. Сочинения. М.: Наука, 1994. Т. 3. — С.25

Платон. Сочинения. М.: Наука, 1994. Т. 3. — С.68

Аристотель. Соч. в 4 т. — М.,1984. — Т 4. — С.12

Цицерон. Диалоги. — М., 1966. — С.104

Гончаров Д. В., Гоптарева. И. Б. Введение в политическую науку. —

М. — Юрист. — 1996. — С. 184

Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. М.,

1993. — С.312

Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно—гражданском праве. — М.,

1994. — Т.1. — С. 184

Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. — С.284

Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— С. 36

История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нернесянца.

— М.: Издательство Норма, 2000. — С. 268

Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— С. 39

Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— С. 58

Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— С.61

Краснов Б. И. Теория власти и властных отношений //

Социально—политический журнал. 1994. — №3—6 С. 80.

Ильин В. В. Власть // Вестник МГУ. — Сер. 12. —

Социально—политические исследования. — 1992. — №3. — С. 12.

Власть при переходе от тоталитаризма к демократии. // Свободная

мысль. – 1993. — №8.

Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— С.31

История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нернесянца.

— М.: Издательство Норма, 2000. — С. 539

Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— С. 68

Подорога. В. А. Власть и Познание. Власть. Очерки Современной

Философии Запада. М.:Наука., 1989. — С.105

История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нернесянца.

— М.: Издательство Норма, 2000. — С. 657

Панарин А. С. Политические системы современности. — Политология. —

М. — 1997. — С. 97

Панарин А. С. Политические системы современности. — Политология. —

М. — 1997. — С. 108

Подорога. В. А. Власть и Познание. Власть. Очерки Современной

Философии Запада. М.:Наука., 1989. — С.207

Панарин А. С. Политические системы современности. — Политология. —

М. — 1997. — С. 185

История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нернесянца.

— М.: Издательство Норма, 2000. — С. 703

История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нернесянца.

— М.: Издательство Норма, 2000. — С.705

Власть при переходе от тоталитаризма к демократии. // Свободная

мысль. – 1993. — №8.

Власть при переходе от тоталитаризма к демократии. // Свободная

мысль. – 1993. — №8.

История политических и правовых учений. Под ред. В.С. Нернесянца.

— М.: Издательство Норма, 2000. — С. 709

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алексеев С.С. и др. Теория государства и права. Учебник. — М.,

1997. — 563с

2. Аристотель. Соч. в 4 т. — М.,1984. — Т 4. — 423 с.

3. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст, 1993. — 254 с.

4. Байтин М. И. Государство и политическая власть. — Саратов,

1972. — 328 с.

5. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. — М.

— 1995.— 374 с.

6. Гегель Г.В. Сочинения. — М., Л., 1934. — Т.7. — С.24.

7. Гончаров Д. В., Гоптарева. И. Б. Введение в политическую науку.

— М. — Юрист. — 1996. — С.42—44.

8. Загальна теорія держави і права. Навчальний посібник / А.М.

Колодій, В.В. Копейчиков, С.Л. Лисенков та інш. — К.: 1999. —

К.: Юрінком Інтф. — 2000. — 320 с.

9. История политических и правовых учений. Под ред. В.С.

Нернесянца. — М.: Издательство Норма, 2000. — 736 с.

10. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно—гражданском праве. —

М., 1994. — Т.1. — 853 с.

11. Котляревский С. А. Правовое государство и внешняя политика. М.,

1993. — 325 с.

12. Локк Дж. Два трактата о правлении. — Соч. в 3 т. — М.,

1988. — Т.З. — 319 с.

13. Маркс К., Энгельс Ф. — Соч. — Т. 23.— 761 с.

14. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. —

684 с.

15. Общая теория государства и права: Академический курс. М., 1998.

С.382. — 214 с.

16. Оруэлл Цж. "1984" и эссе разных лет. М.: Прогресе, 1989.

17. Панарин А. С. Политические системы современности. — Политология.

— М. — 1997. — 248 с..

18. Платон. Сочинения. М.: Наука, 1994. Т. 3. — 347 с.

19. Подорога. В. А. Власть и Познание. Власть. Очерки Современной

Философии Запада. М.:Наука., 1989. — 381 с.

20. Политология. Учебное пособие для высших учебных заведений / Под

ред. Г. В. Полуниной. — М.: Акалис, — 1996. — 428 с.

21. Пугачев В. П., Соловьев А. И. Введение в политологию. — М.,

1995. — С.85

22. Соловьев В. С. Соч. в 2 т. — М, 1990. — Т. 1. — 284 с.

23. Сорокин П.А. Человек, цивилизация, общество. Пол ред. А.Ю.

Согомонова. М., 1992. — 468 с.

24. Теория государства и права: Курс лекций / Под ред.

М.Н.Марченко. — М.: Зерцало, 1997, с. 487

25. Философия власти / Под ред. В. В. Ильина. — Изд. МГУ. —

1993. — 248 с.

26. Халипов В.Ф. Кратология как система наук о власти. — М.

—1997. — 284 с.

27. Цицерон. Диалоги. — М., 1966. — 348 c.

28. Власть при переходе от тоталитаризма к демократии. // Свободная

мысль. – 1993. — №8.

29. Гаджиев К.С. Тоталитаризм как феномен XX в. // Вопросы

философии. 1992. № 2. С. 3—25.

30. Дегтярев А. А. Политическая власть как регулятивный механизм

социального общения. Полис: Политические исследования 1996 г. —

№3. — С. 119—120.

31. Дмитриев Ю. А. Соотношение понятий политическпй и

государственной власти в условиях формирования гражданского

общества // Государство и право.—1994.—№7.— С.59.

32. Ильин В. В. Власть // Вестник МГУ. — Сер. 12. —

Социально—политические исследования. — 1992. — №3. — С. 12.

33. Краснов Б. И. Власть как общественное явление //

Социально—политический журнал. —1994. — №7-8. — С.45.

34. Краснов Б. И. Власть как явление общественной жизни //

Социально—политический журнал. — 1991. №11 — С.35.

35. Краснов Б. И. Теория власти и властных отношений //

Социально—политический журнал. 1994. — №3—6 С. 80.

36. Мельников Ю. Легигимность власти // Власть. — 1996. — №4. —

С. 37.

37. Пушкарева Г. В. Власть как социальный инстигут // Социально—

политический журнал. — 1995. — №2 — С.87.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5