К вопросу о причинах поражений Красной Армии в первый период Великой Отечественной войны

штабах? Да, знали. Можно ли было из этого сделать соответствующие выводы,

укрепить оборону по Большому Хингану и усилить ее хотя бы двумя-тремя

дивизиями? Конечно, можно. Даже 2-3 полнокровные дивизии, учитывая условия

местности, могли бы составить серьезное препятствие на пути советских

войск. Однако к 9 августа 1945 г. японских войск там почти не было, и

советские танки почти беспрепятственно прошли через горы.

В. Суворов пишет: «Меня всегда удивляла эта нестыковка: войны все

ждали, все к ней готовились, а вот нападения Германии никто не ждал. Оно

для всех было внезапным. А может быть, ждали войны, но ... без нападения

Германии?»

А не удивляет ли его такая вот, например, «нестыковка»? Летом 1945 г.

японцы ждали войны с Советским Союзом, тщательно к ней готовились, но

нападение СССР на Квантунскую армию для всех в Японии оказалось внезапным.

Не собирается ли В. Суворов объяснить это тем, что летом 1945 г. Япония

готовилась ... к нападению на СССР?

Случаи, когда сильная оборона, созданная на ожидаемом направлении удара

противника, была бы тем не менее чрезвычайно быстро разгромлена, также

имели место. В качестве наиболее яркого примера можно привести разгром

советской обороны на Московском направлении в начале октября 1941 г.,

который был описан выше. Здесь группа армий «Центр» прекратила наступление

еще 30 июля, и за 2 месяца советскими войсками была создана мощная оборона.

Как известно, 27 сентября, за 3 дня до начала наступления гитлеровцев, был

издан приказ Ставки, в котором содержалось предупреждение о наступлении в

ближайшие дни крупных сил противника на Московском направлении.

Следовательно, о внезапности не может быть и речи. Тем не менее оборона

советских войск была быстро прорвана главным образом из-за того, что не

были правильно определены участки тактических прорывов противника, а также

из-за преступной халатности отдельных командующих.

В то же время за Вторую мировую войну не было случая, чтобы хорошо

подготовленное нападение одного государства на другое не принесло бы

первоначально больших успехов тактического и оперативного характера. При

этом высшие командующие и штабы государств, становившихся объектами

агрессии, почти всегда при подготовке к ведению оборонительной войны

совершали грубые ошибки. Так в чем же дело? (Объяснение этого факта,

базирующееся на превосходстве личных качеств маршалов и генералов

нападающей стороны, можно отбросить сразу, как смешное и несерьезное.)

Суждение И. В. Сталина насчет «армии нападения» и «армии прикрытия

мобилизации» (см. раздел 1) весьма здравое и объясняет количественное и

качественное превосходство войск агрессора над армией объекта агрессии,

если таковое есть. Однако оно далеко не полное. Никак не объясняется с его

помощью, например, катастрофическое поражение англо-французских войск летом

1940 года, где германские войска не имели ни количественного, ни

качественного перевеса, а противник сидел за мощными укреплениями.

Дело в том, что агрессивное государство еще до начала войны прочно

владеет оперативно-стратегической инициативой. Ему принадлежит свобода

выбора даты нападения, направлений ударов, и он может даже при равном

соотношении сил в масштабах фронта создавать подавляющее превосходство в

силах и средствах на направлениях главных ударов. Это очень важно, но еще

не все.

Конфигурацию обороны противника разведка может установить достаточно

точно, и агрессор приступает к планированию нападения, уже имея довольно

достоверные сведения о расположении противника. Он вносит в план

необходимые коррективы по мере поступления новых сведений. В то же время

командование противоположной стороны не имеет возможности определить дату

нападения и группировку наступающих войск, так как ударные группировки

сосредотачиваются в последний момент, а за сохранностью секретности точных

планов в генеральном штабе агрессора обычно очень хорошо следят. Если даже

сосредоточение ударных группировок врага «засечено» разведкой до войны,

сделать обычно ничего не удается - очень мало времени. К тому же в разведку

поступает, как правило, большой объем разнообразной и часто противоречивой

информации, а также дезинформация от противника. Точно установить, что есть

что, сразу обычно невозможно.

Таким образом, получение сообщения о подготовке вражеского удара на

каком-либо направлении не приводит к его немедленному усилению. Начинаются

уточнения, проверки, обдумывание, также требующие времени. А его-то и нет!

А как же разведка агрессора? Главное для нее - установить расположение

вражеских укрепленных районов. Эти сооружения строятся долго и потом стоят

на одном месте (в отличие от ударных соединений, которые «сегодня здесь, а

завтра - там»), и даже при ведении противником систематической

дезинформации есть достаточно времени, чтобы проверить, что истинное, а что

ложное.

Нападающая сторона строит план действий, исходя из имеющейся точной

картины расположения вражеских укрепленных районов и войск, имея сведения о

слабых местах обороны противника (а такие есть всегда, абсолютно «ровной»

обороны не бывает). На избранных участках создается подавляющий перевес в

силах и средствах за счет ослабления второстепенных направлений. Разработка

плана нападения при наличии точной картины расположения обороны противника

- дело главным образом техническое и доступно обычному генералу средней

руки. А обороняющейся стороне приходится строить план действий, исходя из

чисто умозрительных предположений о действиях противника, причем

рассматривать приходится не один вариант действия агрессора, а множество.

Такой метод, естественно, приводит к частым ошибкам. Точно угадать план

противника очень трудно и, как правило, это не удается. В то же время, если

план все-таки разгадан и обороняющаяся сторона готовится его сорвать,

перемещения войск, соответствующие такому положению дел, вполне могут быть

вскрыты вражеской разведкой. План нападения в этом случае, как правило, еще

может быть быстро изменен, так как сосредоточение ударных группировок

проводится в самый последний момент.

Мы видим, что частые и грубые ошибки штабов при подготовке к

оборонительной войне вызваны не субъективными, а объективными причинами -

наличием в руках агрессора оперативно-стратегической инициативы. Однако,

нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что подготовка к

агрессивной войне, создание «армии нападения» предполагает повышение

требований к личным качествам и уровню подготовки высшего командного

состава по сравнению с мирным временем. Генерал «средней паршивости»,

который вполне терпим в спокойное время, будет неприемлем в «армии

нападения». На ключевые командные посты в такой армии (командующие группами

армий, танковыми армиями, воздушными флотами, командиры танковых и

моторизованных корпусов и дивизий, начальники их штабов) будут назначены,

естественно, лучшие из лучших.

Нельзя забывать и о психологии. Агрессор при нападении готов ко всему и

вся, в то время как с другой стороны вступают в бой войска, еще вчера

жившие мирной жизнью, что для них всегда является до некоторой степени

шоком. Конечно, ведение массированной пропаганды в духе «если завтра

война», многочисленные учения и учебные тревоги помогают уменьшить

психологическое преимущество агрессора, но совсем устранить его нельзя.

Показано, что в богатом опыте Второй мировой войны имелись прецеденты,

когда государство, готовившееся к ведению упорной оборонительной войны на

каком-либо театре, подверглось тем не менее молниеносному разгрому. Имелись

и случаи очень быстрых прорывов через сильную оборону, созданную на

ожидаемом направлении наступления противника. В то же время в истории

Второй мировой войны не было случая, чтобы нападение армии одного

государства на другое не принесло бы первоначально больших успехов

тактического и оперативного характера.

Показано, почему имело место такое положение дел.

Сделан вывод, что между напряженной подготовкой Советского Союза к

оборонительной войне, с одной стороны, и большими успехами Германии в

начале войны - с другой стороны, нет никакого противоречия. Следовательно,

вывод о том, что Советский Союз готовился к нападению на Германию,

проистекающий из этого надуманного «несоответствия», в действительности

лишен основания.

6.4 О подчиненной роли обороны по отношению к

наступлению

Целью любой войны является победа над врагом. Средство - уничтожение

его армии.

Совершенно очевидно, что армия противника не может быть разбита

обороной. Наступление - единственный вид боевых действий, который может

принести победу над врагом.

А как же оборона? Оборона нужна для того, чтобы изменить временно

сложившееся неблагоприятное для воюющей стороны соотношение сил, удержать

территорию, нанести противнику максимальные потери и выиграть время для

наращивания военно-промышленного потенциала, увеличения численности армии.

Конечной целью обороны является создание предпосылок для перехода в

наступление с целью разгрома армии противника и достижения победы над ним.

Таким образом, оборона играет подчиненную роль по отношению к

наступлению. Это фундаментальное положение стратегии, которое справедливо

всегда. Оно действует и сейчас [9].

Следовательно, государство, готовясь к оборонительной войне и будучи

уверенным в ее успехе, должно еще до войны начать подготовку к периоду,

когда враг будет прочно остановлен и можно будет перехватить инициативу. В

чем должна заключаться такая подготовка?

Она не должна заключаться в преимущественном производстве

наступательных видов вооружения, сворачивании строительства укреплений -

основные материальные ресурсы государства должны быть направлены «в

оборону». Такая подготовка должна выражаться в следующем. Во-первых, должны

быть созданы в образцах и подготовлены к массовому производству

«наступательные» виды вооружений - уже в ходе войны заниматься этим будет

некогда. Во-вторых, военная наука должна глубоко разработать проблему

наступления, глубоко продумать тактику применения существующих видов

вооружений в наступлении и внести соответствующие изменения в уставы армии

- менять уставы и переучивать по ним личный состав в условиях войны - тоже

очень трудно. Во всяком случае, лучше это сделать заблаговременно. Можно

добавить сюда и третий пункт - начать формирование «наступательных» частей

и соединений (типа воздушно-десантных дивизий), которые, когда позволит

обстановка, будут быстро развернуты до полного состава.

Если имеется твердая уверенность в успехе оборонительного периода

войны, то еще до ее начала обязательно необходимо создать предпосылки для

успешного ведения наступательных операций, которые будут иметь место после

того, когда противник будет прочно остановлен обороной.

В качестве примеров заблаговременного создания таких предпосылок можно

указать, например, создание до войны в СССР плавающего танка Т-40 и начало

формирования в апреле 1941 года 5 воздушно-десантных корпусов. С началом

войны в целом воздушные десанты не использовались, лишь на Керченском

полуострове, под Одессой и Киевом были случаи высадки небольших тактических

десантов. Не использовались они и в качестве стрелковых подразделений из-за

облегченного вооружения [20].

Сколько десантников было в этих корпусах к 22 июня 1941 г., в какой

стадии находилось их формирование? В распоряжении автора таких данных нет.

Однако известно, например, что зимой 1941/1942 гг. в районе Вязьмы был

высажен 4-й воздушно-десантный корпус. Он насчитывал ... менее 7,5 тысяч

солдат и офицеров [15]. Если остальные корпуса были не больше (а вряд ли

для высадки под Вязьмой был использован корпус, укомплектованный хуже

других) то всего в 5 корпусах было не более 35-40 тысяч человек. Так как

после 22 июня 1941 г. десанты почти не использовались, эти войска почти не

несли потерь. Следовательно, к 22 июня десантников в этих корпусах вряд ли

было больше, чем 35-40 тысяч. Эта оценка грубая и небесспорная, но более

точных данных в распоряжении автора нет. Этих данных не приводит и В.

Суворов. Хотелось бы знать, почему.

Правда, В. Суворов пишет, что всего в Советском Союзе имелся миллион

отлично подготовленных десантников. Но мы позволим себе не доверять этому

утверждению в связи с его очевидной абсурдностью.

Можно сделать вывод, что те немногочисленные факты, которые

действительно свидетельствуют о «наступательной» подготовке Советского

Союза перед войной, указывают на предварительную подготовку к

контрнаступлению, которое должно было начаться, когда противник будет

прочно остановлен советской обороной.

6.5 О мобилизационной готовности советской

промышленности

Из большинства источников, заслуживающих доверия, исходят сведения, что

перед войной высшее руководство Советского Союза рассчитывало, что период

обороны после нападения Германии будет относительно непродолжительным, и

скоро после начала войны Красная Армия будет иметь возможность перейти в

наступление. Были ли эти надежды обоснованными?

Мобилизационная готовность советской промышленности было очень высокой.

За первые 3 месяца войны производство пистолетов и револьверов выросло в

1,5 раза, винтовок - в 2 раза, крупнокалиберных пулеметов - в 5 раз,

пулеметов Максима - в 7,5 раз, пистолетов-пулеметов Шпагина - в 9,2 раза,

некоторых видов орудий - в 1,5 - 2 раза [13]. В сентябре 1941 г. в СССР

было произведено 2329 самолетов [12], в то время как за весь 1941 г.

производство самолетов в Германии было чуть больше 11 тысяч.

Этот быстрый подъем военной экономики был прерван в октябре 1941 г.

захватом гитлеровцами одной из 2-х важнейших промышленных баз в стране, что

привело к катастрофическому спаду военного производства, а уровень сентября

1941 г. был достигнут только год спустя. Но, как было установлено выше, это

было обусловлено грубейшим просчетом, допущенным советским верховным

командованием уже в ходе самой войны. А если бы оно действовало правильно,

если бы в соответствии с рекомендацией Г. К. Жукова Юго-Западный фронт был

вовремя отведен за Днепр, то можно смело утверждать, что захват немецко-

фашистскими войсками важнейшего промышленного района не имел бы место, и

дальнейшему росту военного производства ничего бы не помешало. В этом

случае уже в начале зимы 1941/1942 гг. можно было организовать грандиозное

наступление Красной Армии с рубежа Днепра, которое значительно превзошло бы

по размаху то зимнее наступление, которое имело место в действительности.

Это, скорее всего, сделало бы возможным победу Советского Союза в войне уже

к исходу 1942 г., а, может быть, даже и раньше.

Таким образом, расчеты советского руководства на то, что оборонительный

период войны после нападения Германии будет непродолжительным, и можно

будет довольно скоро начать контрнаступление, были обоснованными.

В. Суворов пытается увязать высокую мобилизационную готовность

советской промышленности с подготовкой нападения СССР на Германию. Но

высокая мобилизационная готовность промышленности нужна и при подготовке

оборонительной войны, поэтому факт того, что она была на очень хорошем

уровне, совершенно ничего не доказывает.

Об эвакуации промышленности из Украины на Урал и в Сибирь В. Суворов

отзывается так: «Кое-что было вывезено, но попробуйте вывезти хотя бы одну

доменную печь». Так вот, доменную печь вывезти действительно очень трудно,

но на металлообрабатывающих заводах (к которым относятся все военные

производства), как известно, доменных печей не бывает. При эвакуации таких

предприятий главный объект вывоза - станки и рабочие. И то, и другое

вывезти было намного легче. И подавляющее большинство металлообрабатывающих

заводов вместе с рабочими было успешно вывезено. В 1941 г. было

эвакуировано более 1360 крупных предприятий [5]. На новых местах продукцию

начали давать уже зимой 1941/1942 г., а к лету-осени 1942 г. стали уже

работать в основном на полную мощность.

А как же, все-таки, с металлургией, которую почти невозможно было

эвакуировать? Падение производства металла за счет потери этих заводов

могло быть в какой-то мере компенсировано за счет перераспределения

оставшегося металла в пользу военной промышленности. Падение выплавки

металлов не было катастрофическим еще и потому, что пока

металлообрабатывающие заводы были «на колесах», в сырье они, естественно,

не нуждались. Пока на новых местах восстанавливались эти заводы,

принимались меры по наращиванию мощности существующих восточных

металлургических заводов (строительство, например, дополнительных печей), а

также постройкой новых. Здесь существенную роль сыграли рабочие не

подлежащих вывозу западных заводов, которые были эвакуированы. Сходным

образом была решена и проблема нехватки угля - эвакуацией шахтерских кадров

и усиление ими восточных угольных месторождений. Таким образом, видно, что

военно-промышленный потенциал областей, занятых немецко-фашистскими

войсками, был эвакуирован практически полностью, а сырьем (углем, металлом)

их работа после восстановления была обеспечена, хотя и не без трудностей.

Следовательно, военно-промышленный потенциал западных областей СССР был

выведен из строя временно.

Доля занятых противником областей в общепромышленном и военном

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15