Экзистенциальный анализ. История, теория и методология практики

феноменологическим анализом, а также эмпирическим дискурсивным описанием.

Все это сильно затрудняет понимание его текстов.

Кроме того, Любовное-бытие-в-мире как не очень согласуется с научно-

исследовательской позицией экзистенциального аналитика, т.е. он как бы

субъект исследования, но в тоже время и не субъект. Предпринимается как бы

попытка трансценденции без трансценденции. И попытка трансцендентного

прыжка с позиции анализирующего экзистенциального аналитика в Любовное-

бытие-с-другим в случае строго научного метода, каковым Бинсвангер пытается

представить свой Экзистенциальный анализ, выглядит не очень убедительно. Не

случайно В.Франкл (Франкл, 2000) говорит о том, что анализировать

экзистенцию невозможно, а Бинсвангер, тем не менее, пытается ее

анализировать с позиции субъекта, в тоже время таковым себя не считая.

Кроме того, вряд ли правомерно смешивать понятие Хайдеггеровского

Бытия-вместе с Буберовской встречей. Равным образом как и Буберовскую

встречу с Фрейдовским переносом, что не всегда явно, но, тем не менее, у

Бинсвангера происходит. Хайдеггеровское Бытие-вместе есть необходимый

компонент человеческого существования, в том время как встреча у Бубера –

всегда дар свыше. Бубер вводит надличностный элемент как необходимое

условие трансценденции, а у Бинсвангера этого нет, и что же такое Любовное-

бытие-с-другим в этом случае не совсем ясно. Мы могли бы рассматривать

Любовное-бытие-с-другим как своего рода установку и настроенность

психотерапевта на трансцендентную встречу, однако об этом Бинсвангер также

ничего не говорит.

Складывается впечатление, что Бинсвангер изо всех сил пытается

преодолеть субъект-объектное разделение, но в полной мере это ему так и не

удается. Несмотря на все разговоры про кантианско-копернианский поворот,

его экзистенциальный аналитик видится чем-то вроде субъекта гуссерлианского

толка. В этом смысле пациент все равно объект, объект анализа, несмотря на

всю любовь (Любовное бытие-друг-с-другом). В этом отношении гораздо более

последовательным оказывается более поздний последователь Хайдеггера Медард

Босс (см. следующую главу).

Также вряд ли правомерно чрезмерное акцентирование внимания

Бинсвангером, впрочем, как и Хайдеггером на исключительно вербальном модусе

человеческой экзистенции: «Личность есть то, что есть ее мир и если мир

впервые схватывается в языке, т.е. вообще становится миром, то мы не можем

говорить о личности там, где язык еще не есть язык, но только оповещение и

чувственное выражение» (Binswanger, 1968). Опыт телесно-ориентированной

психотерапии, в том числе мой личный опыт говорит о том, что это далеко не

так однозначно. Можно вспомнить, что сам Хайдеггер в своем понятии пред-

восхищения, пред-ощущения, пред-понимания обозначает пути к довербальным

аспектам человеческой коммуникации.

Довольно безрадостной выглядит Бинсвангеровская концепция свободы.

Напомним, что согласно Бинсвангеру всякое проектирование вследствие

заброшенности Dasein детерминировано зависимостью от существующего в целом,

от условий, в которых оно существует. Бинсвангер решает эту проблему

стоически: «свобода заключается в преданности своей заброшенности».

Несвобода в таком случае есть игнорирование фактичности, а свобода –

осуществление своих проектов в соответствие с фактичностью (очень близко

фрейдовскому принципу реальности). Хайдеггер решал эту проблему несколько

по-другому – настроенностью на «подлинное» бытие, открывающееся нам в

набросках смысла и в зове совести. Свобода есть открытость Бытию,

выдвинутость навстречу Бытию, иными словами эк-зистенция и есть свобода.

Медард Босс доводит эту мысль Хайдеггера до своего логического конца:

свобода есть сущность и основание человеческого существа как такового

(Boss, 1988)

Относительно психотерапевтического метода Бинсвангера также возникает

довольно много вопросов. К сожалению, нет никакой гарантии, что мир,

который, на взгляд психотерапевта, может быть, полный и целостный – это

действительно лучший мир для его пациента. Если я интерпретирую мир

пациента как узкий и темный, нет никакой уверенности, что тот мир, который

я ему предложу в качестве широкого и светлого, будет для него таковым на

самом деле. Ничего не говорится о самостоятельной душевной работе со

стороны пациента. Из работ Бинсвангера складывается впечатление, что для

успешного психотерапевтического процесса достаточно лишь осознания

пациентом патологических модификаций своей тотальной структуры Бытия-в-

мире.

И хотя доводы Бинсвангера выглядят на первый взгляд убедительно,

однако те, кто имеет хотя бы небольшой опыт психотерапевтической практики,

знают насколько непрочным оказывается такого рода основание и насколько

обманчивым. Интерпретация в терминах узких и темных миров, возможно, не

самое лучшее основание успешного процесса психотерапии. Об этом говорит в

одном из последних прижизненых изданий своей Психопатологии Карл Ясперс

(Ясперс, 1999) Это подтверждает и опыт самого Бинсвангера сместившего

акценты в послевоенный период своего творчества с анализа экзистенциально

априорных структур на любовное Бытию-в-мире-друг-с-другом.

Несмотря на то, что Бинсвангер говорит не только о научном значении

своего метода экзистенциального анализа, но и о психотерапевтическом, к

сожалению, не удается обнаружить в описании его клинических случаев

собственно терапии как таковой, в лучшем случае речь идет о диагностике.

Возможно, не случайно все самые известные случаи Бинсвангера: Элен Вест,

Лола Фосс, Юрг Цюнд, Мэри окончились весьма печально для главных героев.

Похожие выводы можно обнаружить у Э.Канна, который пишет о том, что он не

обнаружил в описании клинических случаев Бинсвангера экзистенциально

аналитической терапии как таковой вообще, и даже не обнаружил что она

планировалась (Kahn, 1962).

Существуют многочисленные споры о том, является ли экзистенциальный

анализ Бинсвангера самостоятельным психотерапевтическим методом либо это

улучшенная (ухудшенная) версия фрейдовского психоанализа. Например, Г.М.

Кучинский (Кучинский 2001) и О.М. Никифоров (Никифоров, 2001) считают

Dasein анализ новым методом, а А.М. Руткевич (Руткевич, 1985) и И.Ю.Романов

(Романов, 1994) видоизмененным вариантом психоанализа. По мнению автора,

Бинсвангер гораздо ближе к Ясперсу, нежели к Фрейду. Для меня лично

очевидно, что ЭА Бинсвангера вырастает из феноменологической традиции, а не

из психоаналитической, хотя влияние психоанализа и сказывается, оно не

является определяющим ни в смысле продолжения традиции, ни в смысле ее

критического осмысления.

Несмотря на всю вышеизложенную критику, мы не должным забывать, что

Бинсвангер явился первым представителем подлинно экзистенциальной

психологии и психотерапии, оказавшим огромное влияние на их последующее

развитие. Проблема Бинсвангера заключалась, прежде всего, в непроработанном

смешении феноменологического метода Гуссерля и Dasein аналитического метода

Хайдеггера. Тем не менее, отдельные его находки, лежащие именно в русле

Кантианско-Гуссерлианской традиции (речь идет об экзистенциально-априоных

структурах) и сейчас представляют значительную научную ценность в плане

методологии научного исследования. Это подтверждается вошедшими в «золотой

фонд» психологической классики исследованиями природы психических

заболеваний. Весьма интересным и перспективным представляется подход

Бинсвангера к понятию нормы.

В тоже время нельзя полностью согласиться и с критикой Хайдеггера в

адрес Бинсвангера. Не смотря на приверженность Бинсвангера традиционной

феноменологии Канта и Гуссерля в целом, элементы концепции Хайдеггера у

Бинсвангера также звучат достаточно отчетливо, особенно там, где это

касается артикуляции неразрывной связи человека с другими людьми и с бытием

в целом. Бинсвангер в определенном смысле явился предтечей Босса, выражаясь

метафорически, проторив дорогу фундаментальной онтологии Хайдеггера в

психиатрию и психологию. Босс начал двигаться уже по обозначенному

Бинсвангером пути. При этом если учесть тот факт, что Хайдеггер был и

остается одним из самых сложных философов ХХ века, то попытка выстроить

свою теорию на базе методологии Хайдеггера не может не внушать уважения.

Что же касается психотерапевтической практики, ЭА Бинсвангера

действительно обозначает конкретные пути к лучшему пониманию миров

душевнобольных. Справедливости ради стоит также отметить, что далеко не

всегда пафос Бинсвангера кажется напыщенным и неуместным. В своей

онтологизации Любви и со-бытийности (Mitsein) в качестве главного основания

онтологического и психического здоровья человека, Бинсвангер действительно

идет дальше Хайдеггера, раскрывая тем самым по-новому и совершенно в иной

тональности со-бытийный аспект человеческого существования. В размышлениях

о Любви и со-бытийности Бинсвангер подходит к самому центру, к той связи в

которой объединяется все живое, включая тех, кто оставил нас, но остался в

нашей душе, нашей памяти, наших мыслях. Они живы в том, что дает саму

возможность существования. Читая Бинсвангера, начинаешь яснее понимать, что

означает Евангелевское: «Если я любви не имею, я кимвал звучащий».

3. Daseins анализ Медарда Босса. Учение о базовых экзистенциалах.

Экзистенциальный базис новой психологии.

Известный американский исследователь Жорж Бойри (Boeree, 1998)

отмечает, что даже представить трудно лучшую подготовку к

психотерапевтической деятельности, чем ту, которую получил Медард Босс.

Босс родился 4 октября 1903 г. в Сент-Галлене, Швейцария. В детстве он

мечтал стать художником, однако этой его мечте не суждено было

осуществиться из-за противодействия отца, не любившего «безденежные»

профессии. Босс, впрочем, на отца не слишком обиделся и поехал в Вену

изучать медицину. В Вене, уже невзирая на возражения отца, он, будучи

студентом, прошел годичный курс психоанализа у З.Фрейда. Это событие он

считал одним из самых значимых моментов в своей жизни. Интересно отметить

тот факт, что за анализ Боссу приходилось рассчитываться деньгами,

предназначенными на еду, поэтому Фрейду пришлось часть денег Боссу

возвращать, чтобы тот не умер с голоду.

После Вены, в 1928 г. Босс вернулся в Швейцарию, где получил степень

доктора медицины в Цюрихском университете. В это же время он учится

психоанализу у Ханса Бен-Эшенбурга и медицине у Эугена Блейлера,

ассистентом которого он работает в течение 4-х лет. Затем в течение 2-х лет

Босс проходит психоаналитическую подготовку в Лондоне и Германии у таких

известных аналитиков как Эрнст Джонс, Карен Хорни, Отто Фенихель и

Вильгельм Райх. В Германии, кроме того, он работает вместе с Куртом

Гольдштейном. В конце 30-х Босс знакомится с проживающим неподалеку от его

дома Юнгом, семинары которого он будет посещать в течение десяти лет. По

возвращению в Цюрих в тридцати трех летнем возрасте, он приступает к

практике в качестве ортодоксального психоаналитика. Будучи восхищен

терапевтическим методом Фрейда, он, тем не менее, остается крайне

неудовлетворенным теоретическими основами психоанализа.

Как раз в это время, на «пике своей неудовлетворенности», Босс

встречает Л.Бинсвангера, который уже в течение нескольких лет пытается

найти более адекватное философское обоснование психиатрии и психотерапии,

нежели естественно научное и психоаналитическое. Ознакомившись с

Бинсвангеровской критикой психоаналитической парадигмы, Босс чувствует

некоторое облегчение. Именно Бинсвангер знакомит Босса с работами Мартина

Хайдеггера. Научные изыскания Босса прерываются Второй мировой войной, в

годы которой он служит офицером медицинской службы. Интерес к Хайдеггеру у

него сохраняется, а после более тщательного изучения его работ усиливается

настолько, что после войны в 1947 г. Босс едет к опальному философу в

Германию в Шварцвальд, где тот проживает в своем загородном доме, лишенный

французскими оккупационными властями дома во Фрейбурге, а заодно и права

преподавания. На первой же встрече оба мыслителя проникаются явной

симпатией друг к другу. (Стоить отметить, что Хайдеггер был очень

привередлив относительно круга своего общения). С тех пор их встречи и

переписка становятся регулярными и превращаются в 25-летнюю дружбу, которую

прервала только смерть Хайдеггера в 1976 г. После встречи с Хайдеггером у

Босса просыпается творческое вдохновение, и он пишет одну книгу за другой в

русле Dasein аналитического подхода: «Значение и содержание сексуальных

перверзий» (1949г.); «Введение в психосоматическую медицину» (1954г.);

«Анализ сновидений» (1953г.); Психоанализ и Dasein анализ” (1957г.).

В 1956г. и 1958 годах, предварительно изучив хинди в институте Юнга,

Босс совершает две полугодовые поездки в Индию. Там он преподает в

университетах и консультирует пациентов в госпиталях, а кроме того,

посещает несколько ашрамов, где знакомится с духовным опытом индийских

гуру. Один из них - Свами Говинда Каул оказал на Босса очень глубокое

влияние. Босс пишет о том, что он был поражен необыкновенным сочетанием

смирения и достоинства в этом удивительном человеке. Влияние этого

индийского учителя на его собственное духовное развитие Босс сравнивает с

влиянием Фрейда и Хайдеггера. Результатом этих поездок Босса явилась книга

«Психиатр открывает Индию» (1959г.).

В 1971г. выходит в свет главный труд Босса «Основания медицины», в

котором он детально описывает соотношение медицины и психологии. Четырьмя

годами позднее Босс пишет свою последнюю систематическую работу «Вчера я

видел сон», в которой обобщает опыт Dasein аналитической интерпретации

сновидений, затрагивая помимо прочего проблему соотношения и разведения

состояний сна и бодрствования.

В течение всей своей жизни М.Босс был необычайно деятельным

человеком. Он принимал самое активное участие в жизни европейского

психиатрического, психоаналитического и философского общества. В начале 50-

х он основал Международную Федерацию Медицинской психотерапии, в течение

долгих лет являясь ее президентом. Примерно в тоже время, совместно с

Манфредом Блейлером (сыном Ойгена Блейлера) и Густавом Балли, Босс

основывает Институт медицинской психотерапии в Цюрихе. Позже в 1971г. на

базе этого института будет организован Dasein аналитический институт

психотерапии и Психосоматики существующий и внастоящее время.

3.1. Верный ученик Хайдеггера

В отличие от своего старшего коллеги из санатория в Кройцленгене,

Медард Босс явился более последовательным учеником Хайдеггера. На вопрос

Эрика Крейга (Craig, 1988b) каким образом происходило осмысление и развитие

концепции Хайдеггера в творчестве самого Босса, Босс ответил, что

«горизонты мысли Хайдеггера были столь широки, что он не всегда имел

возможность следовать к ним за своим учителем». Иными словами, для М.Босса

того, что он взял у М.Хайдеггера, оказалось вполне достаточно, чтобы

полностью пересмотреть свой собственный подход к медицинской и

психологической практике. Более того, многое из Хайдеггера еще осталось не

востребованным и по словам самого Босса, еще ждет своего часа. Босс

воспользовался методом и терминологией своего учителя, практически не

внеся в них ничего принципиально нового. И, тем не менее, работа,

проделанная М.Боссом не может не внушать уважения. Хайдеггер – философ и

прямой перенос его подхода в медицину и психологию невозможен. Точнее будет

сказать, что фундаментальная онтология Хайдеггера – это базис, фундамент,

на котором Медард Босс выстраивает свое здание Dasein аналитически

ориентированной медицины и психологии (Grundriss der Medizin und Psychogie.

Bern; Stuttgart; Wien,1975). Трудность понимания языка М.Хайдеггера

автоматически перешла и на М.Босса, вследствие чего, вплоть до настоящего

времени, книги М.Босса известны скорее в узких кругах, нежели в широких.

Известно, что Босс с огромным уважением относился к Хайдеггеру,

стараясь каждый раз сверить свои идеи о философии и психотерапии со своим

патроном. Авторитет Хайдеггера для Босса был непререкаем. Сначала (в

послевоенные годы) он часто приезжал к Хайдеггеру в его загородный дом в

самом мистическом месте Германии – в Шварцвальде, где они вместе бродили по

воспетой Хайдеггером «проселочной дороге». Позже Босс стал приглашать

Хайдеггера к себе домой в Цолликон, их регулярные встречи, превратились

впоследствии в знаменитые Цолликоновские семинары, на которые иногда

собиралось до ста пятидесяти человек.

3.2. Теоретическая концепция Медарда Босса

Согласно концепции Медарда Босса, каждый исследователь несет в себе

некие донаучные понятия об общей природе и целях человека. Совсем не важно,

осознает он их, или пытается представить себя в виде «чистого практика».

Босс утверждает, что до сих пор психотерапевты верят, что их

терапевтические подходы обрели твердый фундамент в различных

психодинамических теориях человеческой психики (Фрейд, Райх, Хорни, Юнг,

Салливан). Тем не менее, ни одна из этих антропологических теорий не может

претендовать на адекватное понимание психотерапевтического процесса,

поскольку никто из них не может ответить на такие вопросы как «Что такое

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32