Экзистенциальный анализ. История, теория и методология практики

переживает отечественная психологическая наука в настоящее время. Во-

вторых, на взгляд автора, использование ЭА может быть перспективно для

исследования акцентуированных состояний человеческой психики, а также таких

реальностей человеческой жизни как здоровье и болезнь в целом. В-третьих,

экзистенциальный анализ является одним из важнейших инструментов в работе

экзистенциально-ориентированных психотерапевтов. При этом речь идет об

анализе жизненного мира и способа существования конкретного человека в

мире. В настоящее время ощущается явная нехватка литературы

методологического и методического характера по экзистенциальной

психотерапии и, особенно, по экзистенциальному анализу. Дополнительно,

хотелось бы еще сказать о гуманной и экологичной идеологии большинства

версий экзистенциального анализа, что приобретает особую актуальность в наш

век манипуляционных технологий и техногенных катастроф.

Практическая значимость работы. Растущий в настоящее время интерес к

экзистенциально-оринтированным подходам связан с поиском методологических

оснований для психологической практики. При этом речь идет не только о

психотерапевтах, неудовлетворенных традиционным для этой сферы

концептуальным базисом (фрейдовский и юнгианский психоанализ,

гештальтпсихология и т.д.), но также о психологах, работающих в социальной

сфере, педагогах и воспитателях. Методология и технический инструментарий

экзистенциального анализа может быть полезен не только в работе психолога,

но и любого другого человека, связанного в своей работе с другими людьми.

Методология исследования

Основной метод работы, используемый автором в данном исследовании –

это феноменологическая герменевтика, предполагающая следование

феноменологической установке в процессе исследования, т.е. отказу от каких-

либо предварительных схем, догм и шаблонов структурирующих процесс

исследования. Следуя феноменологической установке, автор отказывается от

выдвижения предварительных гипотез как установок, заранее предопределяющих

результат исследования (либо положительный либо отрицательный).

В техническом плане автор опирается на феноменологический метод

К.Ясперса, описанный им в «Общей психопатологии» (К.Ясперс, 1997, с.55-81).

Согласно Ясперса, любое исследование различает, разделяет, делает своим

предметом особенное и отдельное и пытается найти в нем всеобщее. Познавая

особенное, мы не должны забывать о целом, в составе которого и благодаря

которому оно существует. На первом этапе производится «схватывание»

отдельных фактов, затем исследование взаимосвязей (понимание и объяснение)

и далее постижение целостностей.

Текст как объект интерпретации всегда находится на стыке между

пониманием и объяснением. Противоположность понимания и объяснения,

артикулированная Дильтеем (Дильтей, 1980), снимается в понятии

герменевтического круга, отражающего неразрывную связь и циклическую

взаимообусловленность процессов объяснения и понимания. Понимание

предполагает объяснение в той же мере, в которой объяснение развивает

понимание (Рикер, 1995а). Процесс истолкования может быть назван

герменевтическим, когда он удовлетворяет определенным требованиям. В данной

работе автор опирается на принципы герменевтического истолкования текста

теоретически разработанные и обоснованные Эмилио Бетти (Реале, Дарио,

1997):

1. Объект интерпретации – предмет человеческого духа, в нем изначально

присутствует опр. формирующая интенция. Смысл есть то, что обнаружимо в

открытии, а не то, что привносится извне.

2. Критерий когерентности герменевтического рассмотрения. Каждая мысль

находится в определенном отношении к целому. Части текста могут быть

поняты, только в свете целого, а текст – в континууме с его частями, в

уточнении деталей.

3. Критерий актуальности понимания. Интерпретатор никогда не может

избавиться от своей субъективности, он идет к пониманию объекта

отталкиваясь от собственного опыта, «транспонируя» объект в своем

собственном духовном горизонте.

4. Герменевтический консонанс. Необходимо наличие теоретической и моральной

предрасположенности автора и в тоже время смирение, отказ от собственных

предрассудков, богатство интересов и широта горизонта интерпретатора,

умение принять цели автора как свои собственные в самом непосредственном

смысле слова.

I. Исторические корни – экзистенциальная философия и феноменологическая

психология.

1. Феноменологическая психология Эдмунда Гуссерля. Априорные структуры

психического опыта. Концепция Жизненного мира

В начале двадцатого столетия Эдмунд Гуссерль выдвинул проект

дескриптивной описательной психологии, призванной служить как бы первым

уровнем философского исследования. Такого рода интроспективная психология,

которую не нужно путать с интроспективной психологией Вундта и Титченера,

должна была явиться фундаментом феноменологической философии (примерно

также как для кантовской тории разума служило основанием экспериментальное

естествознание). Такая психология требовала предположения некоей

имманентной области психического, параллельной физической реальности и

существующей по собственным законам.

Феноменологическая психология открывается нам в рефлексии,

тематизирующей способы данности предметов сознанию. В такой рефлексии

открывается интенциональность предметов сознания, – т.е. их сущностное

свойство быть сознанием о чем-то, явлением чего-то. Интенциональные

«факты» систематизируются и приводятся к первичным очевидностям. Такая

чистая и последовательная психология возможна не как опытная, а только как

априорная наука. Истину единства она достигает, превращаясь в

трансцендентальную феноменологию, переходящую к исследованию структур,

задающих возможный психический опыт.

Гуссерль употребляет термин интенциональность, который использовался

еще в схоластике, и был обоснован Францем Брентано, лекции которого

Гуссерль слушал в Вене в 1884-1886 году. В своей интенциональности сознание

не есть нечто такое, что сначала существует само по себе, а затем имеет

необходимость быть направленным и высвечивать что-то другое. Сама природа

сознания такова, что оно всегда имеет с чем-то дело. Тема глубинных

оснований взаимосвязи сознания и той предметности с которой она имеет дело

будет впоследствии систематически разработана Мартином Хайдеггером в его

основополагающем труде «Бытие и время» (1927г.)

В целях более адекватной эмпирической дескрипции Гуссерль обращается

к так называемому методу аподиктического усмотрения, способного достичь

«чистых всеобщностей, без всякого полагания при этом фактов; всеообщностей

соотнесенных с бесконечным объемом свободно мыслимых возможностей;

всеобщностей аподиктически предписывающих этим последним норму мыслимости в

качестве возможных фактов. раз появившись, такие чистые всеобщности… суть

самопонятности…» (Логос. 1992. №3. с.76).

Гуссерль говорит о процессе выявления аподиктических всеобщностей как

о выделении воображаемых вариаций на основе конкретного фактического

экземпляра. Эти вариации задают в совокупности горизонт видения. При работе

с этими вариациями обнаруживается их самосовпадение, что свидетельствует о

сохраняющемся инварианте – всеобщей сущностной форме. Этот инвариант

определяет абсолютно неустранимый формальный стиль – стиль региона – «вещь

вообще». Двигаясь дальше, можно обнаружить инвариантный стиль

феноменологической субъективности как стиль чистого Я и общности Я вообще,

жизни сознания вообще. Такой тип редукции эмпирического Гуссерль называет

эйдетической редукцией.

Благодаря эйдетической редукции феноменология становится

универсальной наукой, относящейся к непрерывному единому полю

феноменологического опыта. Основной темой этой науки является исследование

инвариантного формального стиля этого поля, его бесконечно богатого

структурного а priori чистой субъективности как индивидуальной

субъективности в пределах общей субъективности, а также а priori самой

интерсубъективности. В результате эйдетической редукции возникают априорные

понятия, выражающие сущностно необходимые стилевые формы, «с которыми

связано всякое мыслимое фактическое бытие Я и жизнь сознания. При этом

выстраиваются иерархические отношения подчиненности: априорные понятия

обладают «безусловной нормативной значимостью» для всей эмпирии,

принадлежащей соответствующему региону бытия.

Одно из центральных мест в феноменологической психологии Гуссерля

занимает понятие Я, которое в его системе можно выделить, по крайней мере,

в трех значениях. Прежде всего, различаются эмпирическое и

трансцендентальное Я. Первое дано нам во внутреннем психологическом опыте,

второе достигается посредством последовательной феноменологической

редукции, оставаясь, тем не менее, очевидным. Третье Я – это Я «Жизненного

Мира», предмета размышлений Гуссерля в поздний период его творчества.

Я Жизненного мира можно сопоставить с Я практического разума Канта.

Однако если для Канта сфера практического разума – это, прежде всего сфера

разума, то понятие Жизненного Мира уже по определению потенциально шире:

1. Жизненный Мир является сферой известного всем, непосредственно

очевидного. Это «круг уверенностей, к которому относятся с давно

сложившимся доверием и которые в человеческой жизни до всех

потребностей научного обоснования приняты в качестве безусловно

значимых и практически опробированны…» (Husserliana, Bd. VI, S. 441).

2. Жизненный Мир как бы является основой для всякого объективного

познания, он является пред-даным. Он есть предпосылка всякой

возможной практики. Он является до-научным, в том смысле, что он дан

до науки и продолжает в этом основопологающем значении существовать

и во время науки. Жизненный Мир изначален и первичен по отношению ко

всему возможному, в том числе научному познанию и опыту.

3. Жизненный Мир - не просто первичен в генетическом смысле. Гуссерль

видит задачу феноменологии, чтобы придать ценность изначальному праву

этих очевидностей, а именно – их высшую значимость, достоинство в

обосновании его познания по сравнению с ценностью объективно-

логических очевидностей.

Тематику Жизненного мира Гуссерля не стоит смешивать с тематикой

житейской психологии (Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. М.,

1998), поскольку в данном случае речь идет не о разграничении научного и

житейского (бытового) знания (житейская и научная психология), а скорее об

основаниях, благодаря которым любое знание (в том числе научное) вообще

возможно. Гуссерль в работах последнего периода своей жизни говорит о

забвении Жизненного Мира, т.е. оторванности теоретического знания от своих

витальных корней. Очевидна связь темы забвения Жизненного Мира Э. Гуссерля

с более поздними мыслями Мартина Хайдеггера о забвении Бытия и о

возможности знания «более строго, чем научное знание».

В это время внимание Гуссерля все больше занимает проблема смыслов

конституирующих человеческую жизнь, тема, которая впоследствии станет

центральной в творчестве Виктора Франкла. Гуссерль утверждает, что смыслы

имеют совершенно особый статус бытия, смыслы не существуют как предметы.

«Есть» конкретный предмет: стол, стул, карандаш, но каким образом есть

смысл? По мнению Гуссерля нельзя по отношению к смыслу говорить, что он

есть, он предпочитает говорить «смысл значит». Задачу своей философии в

этот период он как раз и видит в предельно радикальном вопрошании своих

оснований, к прояснению их подлинных истоков, тех фундаментальных смыслов,

которые не только конституируют жизнь сознания, но и вообще способствуют

тому, чтобы человек обрел возможность существования в этом мире.

2. Карл Ясперс. Феноменологическая психопатология и патографический анализ.

Непосредственно психологическая концепция Ясперса базируется на

понимающей психологии Дильтея и феноменологии Гуссерля. В исследовании

психической жизни своих пациентов Ясперс во главу угла ставит стремление к

постижению человека в его целостности, несмотря на то, что цель эта как

таковая недостижима, поскольку в человеке всегда присутствует нечто, в

принципе непостижимое научными методами. И здесь на помощь психологу может

придти «философское озарение». Однако Ясперс предостерегает от смешения

этих двух типов понимания. Введение в психологическую концепцию

терминологии экзистенциальной философии по Ясперсу неправомерно, поскольку

она выступает лишь ориентиром на пути к постижению обозначенной реальности,

в то время как концепты научной теории должны отражать нечто объективное и

рационально познаваемое. В любом случае ценность теории должна проверяться

практикой.

По выше указанным причинам Ясперс критически отнесся к концепции

экзистенциально анализа Бинсвангера и Босса, равным образом, как и к

онтологии Хайдеггера. В частности он критиковал Хайдеггера за то, что он

«предоставляет в его (читателя) распоряжение тотальную схему

«человеческого» – как если бы она представляла собой совокупность реального

знания о человеке» (Ясперс, 1997, с.926). По Ясперсу система Хайдеггера не

«способствует повышению или сохранению уровня «надежности» эмпирического

существования человека»[1]. С прагматической точки зрения он выше оценивает

концепцию Экзистенциального априори Бинсвангера, в тоже время, подвергая

критике само название «экзистенциальное». «Экзистенциальное» по Ясперсу не

может быть предметом научного исследования. Ибо суть экзистенции в

трансценденции: Человек всегда больше чем он есть здесь и сейчас в качестве

объекта исследования.

Мое возражение сводится к следующему: «экзистенциальное» как таковое

не может быть предметным; любая попытка помещения экзистенциального в

предметное философская ошибка. Я солидарен с Кунцем, когда он приветствует

«экзистенциально укорененное исследование природы человека», но в этом

случае он говорит о требованиях, предъявляемых к исследователю, а не о

методах и содержании самого исследования (Ясперс, 1997, с.927).

В «Общей психопатологии» Ясперс разработал и детально обосновал метод

сбора и анализа феноменологических данных. На первом этапе производится

«схватывание» отдельных фактов, затем исследование взаимосвязей (понимание

и объяснение) и далее постижение целостностей. Любое исследование

различает, разделяет, делает своим предметом особенное и отдельное и

пытается найти в нем всеобщее. Познавая особенное, мы не должны забывать о

целом, в составе которого и благодаря которому оно существует. Но целое

воплощается в предметном мире не непосредственно, а лишь через отдельное;

объективируется не сущность целого, а лишь его образ. Целое как таковое

всегда остается идеей. Ясперс выделяет такие эмпирические целостности как

конституция, природа болезни (нозология) однако не одна из них не может

претендовать на тождественность целостности «человеческого»:

Наука должна всегда руководствоваться идеей объединяющей целостности,

не соблазняясь надеждой на возможность непосредственного соприкосновения с

этой целостностью… В нашей исследовательской работе мы должны всегда иметь

в виду и помнить, что любой объект нашего анализа, есть не более чем

частный аспект, нечто – относительное, независимо от того, насколько

многогранным объект этот может показаться в своей эмпирической целостности

(Ясперс, 1997, с.58).

Личностный мир индивида

Еще одна эмпирическая целостность, которую рассматривает Ясперс - это

личностный мир индивида. Хотя в концепции самого Ясперса – это даже не

целостность, а конкретный эмпирический факт, трудно отрицать, что

личностный мир индивида обладает характером целостности. Конкретный мир

личности всегда развивается исторически (Ясперс, 1997; с.344). Он включен в

конкретную традицию и не может существовать вне контекста социальных и

общественных отношений. Поэтому любой анализ жизни человека в мире должен

иметь историческую и социальную природу. Объективно существующий мир

предоставляет человеку пространство, внутри которого он прокладывает свои

пути; это тот материал, из которого человек постоянно строит собственный

личностный мир.

«Личностный мир» как эмпирический факт – явление субъективное и

одновременно объективное. Общий психологический склад субъекта вырастает до

масштабов целого мира, который проявляет себя субъективно, в форме

эмоционального настроя, чувств, состояний Духа, и объективно в форме

мнений, содержательных элементов рассудка, идей и символических образов.

(Ясперс, 1997, с.344)

Ясперс задается вопросом, Когда именно личностный мир перестает быть

нормальным? Нормальный человеческий мир характеризуется объективными

человеческими связями, взаимностью, способностью объединить всех людей;

этот мир приносит удовлетворение, способствует приумножению ценностей и

поступательному развитию жизни. Мы можем считать личностный мир выходящим

за рамки нормы, если:

1) его генезис укоренен в событиях особого типа, которые могут быть

распознаны эмпирически, - например, в шизофреническом процессе (даже если

все порождения этого мира носят позитивный характер);

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32